Копье и кость

В дверях, сверкая рыжей шевелюрой, стоял Этер Каамал, прибывший поздравить брата и невестку и поприветствовать Гайера. Теперь, когда есть представители обоих семейств, можно будет провести священный обряд посвящения ребенка в таинства Праматери и Акаба.

Русса почувствовал, как Бану неприятно поежилась, глядя на гостя, и обнял сестру твердой рукой. Они перебросились с Этером парой слов, прежде чем деверь танши скрылся из виду. Каамалу вполне хватило увиденного, чтобы, скрипя зубами, засомневаться в отцовстве собственного брата. Все они помнят, что тану Яввуз питала сильные чувства к старшему брату-бастарду и даже не раз, покинув шатер мужа, отправлялась к нему по каким-то неясным причинам. Кто знает, кто знает… Грешно, конечно, даже подумать о таком, но что, если Гайер не сын Нера? Что, если своим рождением ребенок обязан пошлой кровосмесительной связи?

Когда Гайер ушел, Бану задрожала.

– Так о чем ты хотела попросить? – напомнил Русса.

Бансабира покачала головой:

– Нет, ни о чем.

– Бану…

– Пообещай, что защитишь меня от них, – наскоро солгала женщина. – Защитишь от Каамалов.

Бану надавила на больную мозоль. Русса сначала рассыпался в причитаниях, потом в заверениях о том, что недостоин, а потом наконец трижды поклялся беречь сестру от родственников мужа. Бансабира в это время соображала лихорадочно: не стоит впутывать его во все это. Хорошо, что не попросила о желаемом Руссу. Этер явно ушел от них не без задних мыслей, он будет следить за Руссой в оба. Врать Бану не любила, но предпочитала, чтобы совесть брата оставалась чиста.

Сославшись на усталость, Бану отрядила Руссу к отцу и уставилась в окно.

Итак, тех, кому можно по-настоящему довериться, всего пятеро – Дан, Раду, Серт, Юдейр и Гистасп. Юдейр отпадал сразу – у него теперь совсем другая служба. Впрочем, его косвенная помощь вполне может сгодиться. Например, чтобы мимоходом развалить один весьма неуместный в Ясе союз. Раду слишком прямолинейный, а Дан… Дан слишком открыт. Во-первых, о тайном может стать известно лишним людям, а во-вторых, этот тоже придумает что-нибудь самоочевидное. К тому же ближайшее поручение Дану должно быть не секретным, а публичным и таким, чтобы он наверняка справился с ним с выдающимся успехом. Дан надежен только тогда, когда все хорошо. Ему надо вернуть веру в себя.

Оставались Серт и Гистасп. Серт подходил по всем параметрам. Он весьма обязателен, правда, его каждая собака знает в лагере, так что действовать скрытно ему явно не удастся. Гистасп… После всего случившегося, особенно если учесть, как много ее тайн командующий уже знает, танша в последнюю очередь стала бы обращаться к нему. Есть еще, конечно, Одхан и Вал, но они в принципе непригодны для подобной работы.

Промучившись больше часа, взвесив все «за» и «против», Бансабира наконец остановилась на Гистаспе. В конце концов, ответственность за пленных возложена на его плечи.

Впервые за последнее время Бану пригласила в комнату командира второго подразделения, велев перед тем кормилице отнести Гайера к отцу и дяде. Пусть Каамалы пообщаются с первым ребенком в их молодом поколении.

Гистасп вошел, и Бану сразу почувствовала, как нещадно горят щеки.

– Звали, госпожа? – спросил он настолько вежливо и равнодушно, как мог. Как ни крути, командующий тоже изрядно нервничал эти дни.

– Я сказала тебе «спасибо»? – Бансабира отвернулась к окну.

– Да, как только вас доставили сюда.

Серьезно? Бану не помнила.

– Тогда я хочу услышать, как ты оказался так близко к нам, если тебе было приказано вести войска.

Гистасп рассказал. Бансабира ответила «ясно», сказала, что мужчина может сесть, и замолчала. Тот остался стоять и терпеливо ждал.

– Чего ты хочешь? – сдержанно спросила тану.

– Ничего, – ответил командующий в тон.

– Чего ты хочешь? – с нажимом повторила танша.

Больше Гистасп не раздумывал:

– Или ничего, или то, что можете дать только вы.

Мысленно Бансабира усмехнулась. Она никогда не обольщалась на этот счет – у Гистаспа нет никаких чувств к ней, но есть отличная привычка не упускать своего и всегда на скачках выбирать нужную лошадь.

– Хорошо. Я обдумаю это.

– А чего хотите вы? – деловито осведомился Гистасп следом.

– Того, что может дать только командующий, чье подразделение ответственно за пленных, – обернулась Бансабира. – Голову одного из них.

Гистасп медлил, разглядывая танское лицо и едва заметно кусая губы.

– Я вас правильно понял?

Танша выгнула бровь:

– Вот и проверим.

Бансабира восстанавливалась быстро. Никто из тех, кто застал ее роды, не намекнул ни словом, ни взглядом на то, что сомневается в полководце, столь ясно обозначившем слабость. Даже наоборот – казалось, с того раза уважение к танше в рядах только выросло. Сабир держался схожего мнения.

Когда завершились ритуалы по посвящению в таинство жизни Гайера Яввуза и отбыл подозрительный Этер, не упускавший в эти дни возможности подколоть маленькую таншу или подловить на чем-то недостойном, Бану могла сосредоточиться на насущном. Стоило подбить итоги двухлетней кампании и определить стратегии решающего броска.