Копье Вагузи

Марница привычно уперлась руками в бедра и захохотала, представив себе вырью вежливость. Две сажени длины тела, боевая булава в ременном креплении, на спине в кожаном чехле тоже солидно позвякивает не что иное, как оружие. Словно этого мало, у нижней пары лап висит игломёт, на усах звякают длинные лезвия-плети, каких никто отродясь не видел. И рядом мчится Клык – здоровенный вороной страф без привязи… Люди, скорее всего, падали ниц и старались не шевелиться, боевые страфы неподвижных не трогают. Хотя и в обморок могли проваливаться, вид полнопанцирного выра того заслуживает.

– Ты точно Марница? Я вроде и помню, но лица у людей севера, уж прости, сильно схожие, – приятельски уточнил гость, принимая как должное поведение страфа, вскочившего на светло-серый с прозеленью панцирь и воинственно долбящего клювом спину выра. – Я действительно Ронга, приятно, что помнишь. Меня послали сюда, чтобы я оберегал князя. Ар-Капра, вопреки сплетням, оказались прекрасными ребятами. Весь замок перевернули, чтобы толком меня вооружить. Хотели нацепить на меня еще и наспинный камнемёт, только он старый, с древней войны. Проржавел насквозь, дерево рассохлось. Жаль, внушительная штуковина, я бы с такой сильно укрепил оборону. Зато как тебе мои усы? На левом вон – боевая кромка, а на правом так и того интереснее, летающее веретено, дальность броска четыре сажени, потом легко подтягивается и встаёт на место.

– Да уж, тебя ни с кем не перепутать, Ронга ар-Раг, – вежливо поклонилась Марница, кое-как погасив остатки веселости. – Идём, за домом есть небольшой пруд, я оболью тебя с дороги. И ты мне толком объяснишь: зачем понадобилось охранять князя? Видишь ли, я совсем собралась уезжать в столицу, в Усень, нас там должны ждать друзья… Но Ким темнит, поездка откладывается, и всякую ночь он пропадает у батюшки. Теперь я думаю: он тоже озабочен охраной. Но камнемёт все же – слишком. Война ведь нам не грозит?

– Ага, Ким цел. Я рад. Очень рад… Но увы, война нам вроде бы, не грозит, – вздохнул Ронга с сожалением, характерным для молодого выра, лишенного радости боя. – Я надеюсь разогнать скрытых врагов. Ты не представляешь, как меня расстроили наши с тобой друзья. На север в поход не взяли, законного боя с Ютой лишили, с отмелей решением судьи Гима вовсе выставили. Его подкупил Ларна, я сам видел: за мешок золота…

Выр сердито булькнул и стал расстегивать ремни, крепящие на его спине тюк с оружием. Положил в траву игломёт и с сомнением погладил рукоять булавы. Ходить вооружённым днем по городу не вполне прилично, но и снимать всё, даже не покрасовавшись перед князем… Марница понятливо улыбнулась, посоветовала булаву не снимать и усы оставить украшенными. Вызвалась проводить до отцовского подворья. Выр резко развернулся, Клык заскользил по его спине и возмущенно заклокотал. Спрыгнул, скосил глаз на пегих чужаков: топчутся жалкие, пищат и льнут к пастуху. Тот, у которого крыло перебито, подогнул ноги и даёт себя осмотреть.

– Заплати хозяевам пегих за порчу птиц, – велела Марница пастуху. – Скажи, мы готовы их подержать тут, вылечить. И дадим подменных, пусть у батюшки выберут.

Кошка гордо подняла хвост и зашагала через двор, ничуть не опасаясь за свой мех. Жизнь на подворье почти наладилась… когда в покосившиеся ворота протиснулась с улицы Фоська, оглядела разгром и чуть не уронила кринку с молоком.

– Медуницу хозяйскую топтать? – рявкнула она, надвигаясь на выра. – Ах ты выползок клешнятый! Сила есть, а ум-то не выдали, да? Ты мне тут железяками не бряцай, вот брэми Кимор вернётся, враз заломает тебя, и поделом!

Ронга оторопело шагнул всеми лапами вбок, подвинулся ближе к Марнице. Кухарка, вполне довольная своей победой, поудобнее перехватила кринку и поплыла в колыхании и шорохе юбок к двустворчатой двери. Уже с порога буркнула, не оборачиваясь:

– Рыба на завтрак будет речная, кто нос от такой воротит, тот пусть сам ныряет за иной.

– Любая годна, – окончательно сдался Ронга.

Марница подобрала длинную юбку и двинулась к воротам. Выр заспешил следом, Клык со двора уходить не подумал: кружил, присматривался к новому, клювом тут и там долбил бревна, утверждая свои права хозяина. Сбил два недостроенных гнездышка мелюзги с доступных его шее веток и из-под стропил крыши сарая.

– Он тебе панцирь не продолбил насквозь? – усмехнулась Марница.

– Так он же приятельски, – заступился за Клыка выр. – Глаза клевать ни разу не пытался, мы вполне поладили. Только бежал уж слишком резво. Торопился домой.

Пока шли по улице, Ронга быстро и сбивчиво изложил то, что знал о делах и планах вышивальщиков. Марница собралась было задать первый вопрос, но тут из-за поворота появился Ким. Он шагал широко, как стало для него привычным в новом, взрослом, обличии. Мелкие тёмные глазки, похожие на щёлки, чуть щурились, – то ли посмеивается, то ли всюду внимательно примечает важное. Выру поклонился, обнял невесту и укрыл рукой её плечи.

– Чего со двора выбралась ни свет ни заря? Знаешь ведь, приду поутру.