Копье Вагузи

– Выр Ронга – помнишь его? – прибыл к нам охранять батюшку. Кимочка, а ведь и ты занят тем же. Особняк, который повадился называть теремом, бережёшь ночами, – Марница пристально глянула в тёмные глаза. – Опасно у нас? Правду говори, я тебя насквозь вижу, знаешь ведь!

– Тросн был от Шрона, в нём сомнительные вести. Златоусый ждёт беду, я пока её признаков не замечаю, но на всякий случай готовлю средства, чтобы врасплох не застала, – отозвался Ким. Обернулся к выру, во все глаза потрясенно рассматривающему нового Кима, ничуть не похожего на того, который гостил в Арагже. – Давай-ка, гость дорогой, скорым бегом до того подворья и жди нас за воротами. Не надо лишним глазам видеть твоё оружие. Всем в городе скажем, что ты посол своих земель.

– Посол Арагжи, – тоскливо прогудел Ронга. Поник усами. – И здесь нет боя… Посольство! Да это же дело пострашнее линьки! Сплошной разговор, нудный, лживый, до окончательного пересыхания. У ара Жафа даже новые лапы не отросли из-за столичной неправильной жизни.

Он отвернулся и побежал к воротам. Ким щурился вслед выру и теперь уже несомненно улыбался. Крепче обнял невесту, очередной раз шепнул ей в ухо, что хороша она, как мёд, и с ней по улице идти рядышком – уже радостно. Слышать подобное от Кима было непривычно и от того вдвойне приятно, что не помешало Марнице рассмотреть в сказанном подвох.

– Хочешь уклониться от разговора о тросне Шрона?

– Хочу, – не оспорил Ким. – Но не получится, сам вижу. Маря, я тот раз, в пустыне, тебя едва не потерял. Переживаю. Ты уж в бой-то не лезь, ты ж поумнее этого Ронги. Мы управимся. Береги себя. Медуницу хоть полей или…

– Нет больше медуницы, – рассмеялась Марница. – Выр по ней глубокой вспашкой всех лап прошёл. Ты не рычи, Фоська его уже изругала так, что даже Клык прятаться надумал. Кстати, мой вороной дома.

– Ефроссия достойная хозяйка, повезло нам, – покладисто кивнул Ким, именуя кухарку полным именем, как привык сразу, едва оценив Фоськины полезность и домовитость. – Ну тогда пёс с ней, с медуницей, новую насадим… А вот собак бы нам заполучить – самое то, Маря. Пожалуй, сегодня сяду тросн писать Юте ар-Рафту. Клык вернулся, тоже славно. Он обучен охране.

Ким пропустил невесту в добротную калитку княжеского двора, вошёл сам и зыркнул на слугу: тот торопливо задвинул запор. Чашна, хозяин дома и всей Горнивы, уже стоял на крыльце и разговаривал в выром, любуясь его статью и пропуская через ладонь панцирный ус с боевым веретеном на конце. Князь сам провёл гостя в сад, уговорил снять оружие и прилечь с дороги в пруд, отмокнуть и выпить тагги. Конопатая служаночка без понуканий и окриков сама прибежала, принесла тяжёлую бадейку с напитком, поставила на берег и повесила на край черпак. Ронга булькнул от удовольствия. Хороший размер емкости, как раз для выра. А то носят малыми чашками – одно недоумение вызывают и жажду дразнят. Ким солидно устроился на скамейке, поправил ворот рубахи, вышитый кривоватыми листиками зелени. Шила Марница, сама, чуть не первый раз в жизни, но чего только не сделаешь, чтобы угодить дорогому человеку…

– Охрану строю так, – начал он, – чтобы со стороны её и не было заметно. Тогда, глядишь, отделаемся малым трудом, отразим ночной налёт и изловим всех врагов. Если же дать им повод заранее опасаться, беспокойство затянется до осени. Возьмутся слуг подкупать да уродовать, своих людишек в терем пристраивать соглядатаями. Потому Ронга должен назвать себя послом, при оружии днём не появляться и лучше того – из пруда не вылезать. Не стоит его размера и боевитости всем видеть в полной их силе. Ограду терема я оплёл сторожевым вьюном. На всех дорогах к столице с лесом побеседовал, знак мне обещали дать. Дважды уже давали, когда с юга приходили люди незнакомые, три дня назад и неделю назад. Где поселились, выяснил. Пригляд за ними наладил. Уже могу сказать: двое возле терема крутились и выведывали, велика ли у князя охрана.

– Может, мне Купу пока что отослать в гости хоть куда? – насторожился князь. – Моньку с ней заодно.

– Уже обсуждали, – отмахнулся Ким.

– Кимор, я сам помню, – расстроился князь. – Здесь они рядом, а там как ещё охрану им наладить… Но душа болит. Старею, прежде ни о ком не болела, легко я жил, даже слишком.

Посидели молча, конопатая, усердно сопя, приволокла большой поднос со съестным. Убежала. Вернулась с бадейкой рыбьих спинок для выра. Князь глянул на служанку. Помрачнел еще более: и её жаль, совсем душа ослабла, утратила прежнюю закалку. Ведь и собой девка не хороша, самая пора голенастая и некультяпая… Не ребенок уже и не девушка ещё.

– Иди отдохни, загоняла вас Купа своими строгостями, – негромко бросил князь, когда девчушка взялась всем наливать отвар трав и раскладывать по малым чашечкам мочёную бруснику.

– Я сама стараюсь, без подгонялок, – расцвела улыбкой конопатая и убежала.

– Когда они сунутся, Ким? – прямо спросила Марница.