– Не жалуемся, – пожал плечами в ответ Панталеон, а затем еще одна бумажная птица пронеслась мимо рыжеволосой головы.
Клио обернулась, усевшись лицом к своему собеседнику. Рыцарь увидела, что мальчик ловкими движениями рук складывал еще один лист бумаги, а под ногой у него было еще множество таких же исписанных, вырванных из какой-то книги листов.
– Откуда у тебя столько? – тихо спросила Клио, ткнув пальцем в сторону кипы бумаг.
– Да тут мимо проезжал один… Ну, знаешь, по виду как монах какой-то, весь такой в этих тряпках замотанный, худой, бородатый. В телеге он ехал, кажется… – Мальчик почесал затылок, пытаясь вспомнить мелкие детали.
– Ну, ехал он, и?
– А, ну и вот… Он куда-то спешил сильно и в деревнях книги раздавал, а книг у него – целая телега была! Он еще сказал, что лучше пусть дети с ними играются, чем их и его сожгут на костре.
На несколько секунд повисла тишина, прерываемая лишь извечным стрекотанием насекомых в траве и тихим шуршанием желтоватой бумаги, послушно складывающейся в треугольных бумажных птиц в руках Панталеона. Клио, не зная что ответить, лишь завороженно глядела на то, как он ловко делал очередную игрушку и как она стремительно улетала прочь, на запад, к горам, за которые спряталось солнце.
– Научи меня так делать, – сказала Клио, глядя мальчику прямо в глаза. От такого взгляда тот поежился, вспомнив о том, что перед ним сидит не какой-то там шарлатан, а самый настоящий рыцарь, пусть и девушка.
– Э… ну… – протянул он, почему-то смутившись, и тут же достал из-под ноги, которой он прижимал кипу бумаг, один лист. – Бери. Смотри, повторяй за мной.
Он расправил уже почти сложенную птицу и начал заново, но медленно и с пояснениями.
– ...теперь вот тут сгибаем, потом прижать и разгладить… – увлеченно рассказывал и показывал он, а Клио с не меньшим интересом следила за процессом, от вовлеченности даже высунув язык между губ.
– Мгм… – протягивала она, повторяя за мальчиком каждый сгиб. Криво, неумело, но самостоятельно.
– Смотри, вот тут загибаем, прижимаем, и все! – Панталеон поднял в руке готовую бумажную птицу. Ровную, симметричную, без каких-либо изъянов.
У Клио птица вышла куда хуже – тут и там торчали неровно загнутые углы и остатки бумаги, но, тем не менее, она гордилась собой, глядя на проделанную работу.
Мальчик же, глядя на счастливую рыжеволосую воительницу, по-доброму улыбался. Затем, еще раз взглянув на бумажную игрушку у себя в руке, он подергал Клио за рукав:
– Давай меняться!
Та не без удивления посмотрела на мальчика.
– Ну понимаешь… – протянул он в ответ. – Ты ведь герой, ты спасла Афью сегодня. Но вот ты уедешь потом дальше, еще подвиги творить, и забудешь, что тут было. А может, и как птиц бумажных делать забудешь, и… – На секунду он прервался, будто бы подбирая слова, а затем резко сказал: – В общем, держи!
Клио еще пару секунд сидела, недоуменно глядя то на самого мальчика, то на бумажную птицу, которую он протягивал ей, затем аккуратно взяла ее двумя пальцами, а ему протянула свою.
– Тебе явно не стать торговцем, мелкий, – улыбнулась рыжеволосая, аккуратно сложила бумажный треугольник пополам и убрала во внутренний карман куртки. – Но спасибо. Как-никак, мы с Никой здесь только начали. Важно помнить об истоках, как кто-то там говорил, не помню кто.
– Вот-вот, – с важным видом закивал мальчик. – Только я тоже не помню, кто так говорил. Ну или не знаю, наверное.
Услышав эти слова, Клио усмехнулась. Она легла спиной на крышу, устремив взгляд в темнеющее лиловое небо, на котором начинают появляться звезды. Руки она положила под голову.
– А какая разница, если все равно сказать не можешь? Что не помнишь, что не знаешь… пф, у стариков это одно и то же вообще.
– Ну нет, это разные вещи… – задумчиво протянул Панталеон, ложась рядом. – Если ты не помнишь, то можешь вспомнить.
– А если не знаешь – можешь узнать. Книжки надо просто читать всякие умные. – Рыжеволосая положила кепи на грудь.
– Узнать… – протянул в ответ мальчик. – А зачем что-то узнавать, если все равно потом забудешь?
– А чтобы не забыть, надо иметь то, что напомнит. Сам же говорил, дурачок деревенский, – усмехнулась рыцарь, достав из кармана игрушку оригами и помахав ей у носа Панталеона. – Я вот теперь точно не забуду, что я тут была. И ты не забудь, лады?
– По рукам… – зевая, вздохнул мальчик, сонно потирая глаза пальцами. – Уже и темно стало, домой надо, деда там уже сейчас волноваться начнет.
Клио молчала. Взглянув на ее лицо, Панталеон понял, что девушка снова уснула, и, стараясь не шуметь, стал тихо слезать с крыши, забрав кипу бумаг.
Евгений бежал. Честно говоря, в этот момент ему казалось, что никогда так быстро он не бегал, и это все несмотря на ужасный голод последних дней!
“Это за мной, это точно за мной, они точно за мной!” – панически думал он про себя, впрочем, крепко прижимая свежий хлеб к своей грязной толстовке и не переставая бежать по каменистым холмам, пока наконец не споткнулся об один из таких камней и не упал лицом в сырую, холодную траву.