Копья летящего тень

— Твоя физика, и ты вместе с ней — сами порождения той высшей силы, о которой Саша говорил, — встал на мою защиту Анатолий. — И вообще, тема серьезная, не за водкой ее мусолить. Тоже нашли время. Зачем собрались? Взаимовыгодно сплетничать. Вот и приступайте. Давай, Леш, ты врач, рассказывай, на что можно рассчитывать, не приведи господи, в твоем кооперативе.

Одним словом, получился обычный наш «субботник», на котором успели перемыть кости знакомым, выяснив, с кем из них теперь можно иметь дело, а кто просто болтун; обсудили предстоящую Володькину поездку в Америку, наказав ему обзавестись связями в тамошнем университете; вчерне обмозговали создание собственного многопрофильного кооператива, в котором мне выпадало сочинять документы, проспекты и вообще отвечать за литературную часть; успели даже прослушать завалявшуюся у Алексея кассету с «Пинк Флойдом» и выслушать шут-доклад о том, что «Илиаду» написал не Гомер, а другой древний грек, тоже слепой, и которого по совпадению тоже звали Гомером.

Египтянка из вежливости принимала ленивое участие в нашей болтовне, всем своим видом давая понять, что она не заброшена, что ей удобно, приятно и в меру интересно. Но я-то, следящий за каждым ее движением, видел, что она чего-то ждет. Перехватив мой взгляд, Анатолий истолковал его по-своему и, хлопнув себя по лбу, стал звонить жене, предупреждая, что придет не один, и чтобы гостье-коллеге приготовили комнату сына, который в это время познавал жизнь в студенческом строительном отряде.

Разошлись ближе к полуночи. Алексей, единственный среди нас холостяк, или, по его же выражению, бывший муж, остался мыть посуду. Химик с физиком продолжали свой бесконечный спор об архитектуре молекул, силах притяжения и отталкивания, связях, валентностях. Мне выпало идти по ночному городу рядом с египтянкой. Затянувшееся молчание начинало угнетать, и я спросил:

— Почему вы молчите, Маат, устали от нашей болтовни?

— Я молчу о тебе, — ответила она не сразу, почему-то обращаясь на «ты», и снова ушла в себя. Но когда мы отстали на достаточное расстояние от спорщиков, опять заговорила — размеренно, монотонно, без эмоций. Ее речь казалась похожей на плавно, с одной скоростью выползающую бумажную ленту.

— Ты помнишь шествие священного быка Аписа в мемфисском храме Пта, — сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Да, — ответил я машинально, и тут же хотел возмутиться: мол, что за шутки, ничего я не помню, и не надо считать меня сумасшедшим.

— Помолчи, — так же ровно продолжала она, хотя я ничего еще и не сказал, — у нас мало времени; я нашла тебя не для того, чтобы потерять еще на четыре тысячи лет.

«Или психопатка, или нечистая сила», — подумал я, украдкой прикоснувшись к нательному крестику, и решил не перечить, рассудив, что уж лучше пусть она выговорится…

— Слушай внимательно, — словно демонстрировала она удивительную способность не менять голос ни в одном звуке, — до рассвета ты должен понять все, что услышишь, и поверить. Понять будет легче, чем поверить, но сумей преодолеть сомнения и смуту. Я пришла пробудить твою генную память, и она уже начала пробуждаться. Теперь я должна объяснить — зачем. Тогда, на торжественном шествии священного Аписа не ты и не я встретились взглядами, а наши архидревние пращуры. Оба они были не полными друг без друга: так бесполезны ключ без замка и замок без ключа. Мой род обладал способностью возвращаться в прошлое, вернее, видеть истинные события, как бы давно они ни случались. И пращур мой, жрец Нитагор, достиг в этом совершенства. Сила его была в том, что никто не мог сокрыть содеянное от его внутреннего взора. Тот, кто властен над прошлым — властен над многим; но кто предвидит будущее — властен над всем. Таким, самому ему неведомым, даром обладал твой пращур Хамрави. Нитагор раскрыл этот дар, и два скромных, держащихся в тени высоких особ советника стали на деле одними из могущественнейших людей не только в Мемфисе, но и во всем царстве, ибо без их слова не принималось ни одно важное решение. Ты не найдешь их имен на папирусах: слишком велика тайна. Но и слишком опасно быть ее источником. Когда стало ясно, что знания Нитагора многим угрожают, его отравили, оставив сиротами двух сыновей. Твоего же пращура, чтобы не смог помешать злодейству, отправили в Саис, откуда он, зная об убийстве и не в силах предотвратить его, бежал в Сирию.

Сыновья Нитагора должны были жениться на дочерях Хамрави, и тогда бы слились воедино две крови, созданные именно для соединения в одну. Этого не случилось. Но каждое поколение твоего и моего рода несло в себе подспудные знания, о которых не догадывалось. Вспомни свою бабку — ведь она предсказывала будущее по ладони, по лицу, по фотографиям; но лишь тысячная доля ее энергии находила при этом выход.

— Откуда ты знаешь о моей бабке? — удивился я, забыв о своем решении молчать.

— От своей бабки, — ответила она тем же ровным голосом. — Не забыл еще цыганку, сказавшую тебе, десятилетнему, о том, что было в твоей жизни, но о чем кроме тебя знать никто не мог? Это была она.