Корабль в вечность (ЛП)

— Я бы никогда не предала Ксандера.

Смотрела я на Инспектора, но надеялась, что остальные мне поверят.

— Неужто? — засомневался он. — Непохоже, чтобы он тебе нравился. Ты едва могла находиться с ним в одном помещении.

Он был прав. На самом деле я предала Ксандера. Не в том смысле, что выдала Синедриону, а во всех прочих. Я предавала его всякий раз, когда разглядывала его или морщилась из-за его идиотского молчания.

— Ты не знаешь, на что это похоже, — начала я. — Быть провидцем…

Инспектор оборвал меня.

— Верно. Мы не знаем, что такое быть провидцем. Не знаем на что ты способна. Может, рассылать послания? Читать мысли? Или каким-то другим способом связываться с врагами, чтобы заключать с ними сделки. И кстати, избавиться от Ксандера.

— Хватит, — сказал Дудочник. Даже несмотря на его раны и усталость, в голосе звучало достаточно силы, чтобы утихомирить всех нас. — Это безумие. Наши взаимные обвинения не помогут Ксандеру.

— Ему уже ничто не поможет, — добавила Салли. — Мы все об этом знаем.

Никто из нас не осмелился ей возразить.

        * *

Наши новости из Блэквуда — пустая поляна, пропавшая подрывная машина, засада — забылись в суматохе из-за похищения Ксандера, а на следующий день прибыл конвой с едой. Восемь фургонов, чьи оси прогнулись под весом зерна. Я слышала ликование на улицах, но не сумела заставить себя присоединиться.

Однако Палома о Блэквуде не забыла. Она подошла ко мне во дворе.

— Это правда? Никаких признаков бомбы?

Я убедилась, что Зака поблизости не наблюдается. Не хватало еще и его злорадства.

— Все как рассказал Зак: они ее увезли. По меньшей мере несколько недель назад. Даже все строения разобрали.

Палома кивнула. Ее губы были плотно сжаты.

— Я тоже включена в тот список, верно? — задала она новый вопрос. — В тот же, что и Ксандер? Зои отказалась мне говорить, но я подслушала Эльзу и Салли. И с момента появления списка Зои вся на нервах — старается не выпускать меня из дома.

Мне не хотелось ей лгать. Палома уже многим ради нас пожертвовала и, по моему мнению, заслуживала знать правду.

— Да, ты тоже в списке, — ответила я.

Палома оглянулась на кухню, где вместе с остальными сидела Зои.

— Она пытается меня защитить. Не думает, что я справлюсь, если все узнаю.

Я взглянула на чужестранку. На длинную шею, брови настолько светлые, что едва угадывались. Она напоминала белое перышко, которое ветер принес к берегу.

— Никогда не была солдатом или хотя бы политиком, — призналась Палома. — Я присоединилась к посольству, потому что набралась кой-какого опыта в торговле, к тому же им требовались волонтеры. Настоящим послом был Калеб. Это он за все отвечал… — Ее голос надломился, и она помедлила, прежде чем продолжить: — Пока шторм его не убил. — Она передернула плечами. — Зои такая смелая. Порой я думаю, что она будет меня презирать, если узнает, до какой степени я испугана. — Палома посмотрела на меня. — Боюсь, что ваш Синедрион меня схватит. — Ее рука поднялась к вороту рубашки, и я увидела капсулу с ядом. — Но еще больше я боюсь, что этого не случится. Что враги отыщут мой дом без меня и разбомбят, а я останусь тут, живая и невредимая. И мне придется жить с мыслью, что все погибли из-за меня.

Я дотронулась до руки Паломы. Крошечные волоски на ее предплечье встали дыбом из-за вечерней прохлады.

— Не ты все это сотворила, — возразила я.

— Я покинула свой дом, — сказала она. — Попрощалась с родителями и сестрами. Смирилась с мыслью, что могу не вернуться. Исследовательские корабли частенько не возвращаются. — Она медленно покачала головой. — Но я не готова потерять их всех. — Ее голос дрогнул. — Все должно было пойти иначе.

Я не стала высказывать свои мысли: именно так все и должно было пойти. Именно такой ход событий я и наблюдала во всех видениях. Ход событий естественный для нас — обитателей этой выжженной земли. Ведь война и баки уже существовали раньше и вот вернулись опять. Люди рождаются и умирают, вращая замкнутый круг. Взрыв тоже уже был, и, приходя в себя от видений с немым сожженным горлом, я знала — он вновь произойдет.

        * * 

До похода на Шестое убежище оставалось шесть дней. Снаружи продолжалась подготовка, а тем временем мы, находясь в приюте, тонули во взглядах и шепотках и передавали друг другу подозрения, словно кружку кислого вина. Виолетта и ее солдаты вернулись, как и вторая группа, — о Ксандере никаких новостей, просто след затерялся в болотах. Салли слова не проронила, выслушав их отчеты; она восприняла новости с фатализмом, который я посчитала более тревожным, чем слезы или гнев.

Дудочник нервничал и рявкал на меня и Палому всякий раз, как мы приближались к окну в гостиной, выходившему на улицу. В третий раз я огрызнулась.

— Мы оба знаем, что Ксандера предал кто-то из близкого окружения, Дудочник. Может, попытки отогнать меня от окна и придают тебе больше значимости, но меня это не спасет.

Он ничего не сказал — только с грохотом закрыл ставни, отсекая нас от улицы. И от того, что обвинения остались висеть в воздухе, лучше я себя не почувствовала.

Позднее Дудочник зажал меня в коридоре около кухни.