Кориандр (СИ)

— И над нами формируется вихрь, черт возьми! — несдержанно возвестила ты, тут же отставляя в сторону прибор и потянувшись к торпеде у водительского сидения, не обращая внимания, что бедром терлась о бок Найтмера, в стремлении поскорее нажать нужные рычажки, чтобы выпустить специальные колышки заземления автомобиля, дабы торнадо не отправило машину в свободный полет. И как раз вовремя: огромный хобот круговерти дымно-черного облака коснулся земли прямо перед капотом, загородив собой жалкий свет ещё способный пробиться сквозь многокилометровое покрывало туч. От стекла ты буквально отпрянула в испуге, не видя прежде смерча столь близко, не сразу, даже не близко, поняв, что уселась на чужие колени, вжимаясь в чужое тело в дьявольском напряжении и борьбе с самой собой. Вихрь крутился, вырывая дерн вместе с травой и многочисленным сором, унося его за линию леса, который сминался ветром словно зубочистки. В такие моменты в заземление чейзмобиля верилось с натяжкой. И с соразмерной силой этого сомнения твоя рука сжимала что-то мягкое и теплое, пока глаза с лихорадочным блеском притаившейся жертвы следили за удалением мощной трубы торнадо, и только теперь пришла смутная догадка. Скользкая, как и то, что ты сжимала. И это что-то мягко вилось до самого локтя, невесть когда успев до туда добраться. Взгляд был опущен подобно щелчку курка, произведя выстрелом понимание, что сидела ты на Найтмере, в страхе сминая рукой одно из его щупалец, предусмотрительно выпущенных к твоим рукам, но не с целью оттолкнуть или вырваться. А с противоположной… Давая возможность сразу найти свою цель, чуть приобняв за бока, пока их обладатель позади цвёл острым жемчугом улыбки.

— Ох. Прости, Найтмер, — ты быстро отпустила мягкий отросток, но он с этим не спешил, пригревшись на коже топлёным медом тепла, невольно подбросив мысль о том, что ты и не подозревала, какие они на ощупь.

— Впервые так близко? — хитро спросил черный монстр, щуря единственный лазурный глаз, придав вопросу ещё более двусмысленный эмоциональный окрас, от которого хотелось немедленно выйти из фургона и самолично броситься в жерло торнадо.

— Эм… Настолько близко – да. Это невероятно, но страшно, — призналась ты, почти ненавязчиво стремясь сбежать с чужих коленей. Почти истерично понимая, что тебе этого не позволяют и ответила ты так же неоднозначно, хотя и честно во всех смыслах.

— Надо быть смелее, Т/И, — хищно шепнул он в самое ухо и выпустил, заводя вектора за спину и, дождавшись, пока ты на дрожащих ногах перетечешь на сидение, перелез за руль, невозмутимо убирая заземление и заводя двигатель, чтобы вернуться на базу, совмещенную с домом.

С монстром после такой неоднозначной беседы ты предпочла до конца пути не общаться, периодически проклиная воображение, постоянно рисовавшее этот дикий компромат во всех подробностях да с неуместным продолжением, от которого горела кожа не только на лице, но и на местах его прикосновений. Хуже и быть не могло… Этот день вонзил в душу, как в податливую мишень, стрелу, на которой прямым текстом было написано, что Найтмер уже вышел за грань “он мне интересен” на полосу препятствий с пометкой “я влюбилась”. В такие моменты обычно вместе с желанием быть к объекту привязанности ближе приходит и желание… ну, к примеру, сменить гражданство или планету, где орбитой вдруг стала чужая жизнь.

В дом ты постаралась буквально сбежать, стоило коллегам окружить машину в попытке узнать у босса об успехах вылазки. Позорно, но выбора не было — теперь смерч вихрем гулял по твоей душе, до дрожи за ребрами сотрясая все нутро каким-то непонятным волнением, разочарованием в собственных силах и возможностях. И это касалось всего: твоего поведения при встрече со стихией лицом к лицу, работы с аппаратурой, где плохо удавалось предугадать события, и ответов на своеобразные реплики и вопросы Кошмара. В свою комнату ты вошла сердитой бурей, злобно пнув тумбочку, отчего по ноге прошла волна тупой боли, подливая в огонь обиды на себя дополнительного горючего. На кровать приземлилась влажная куртка и небольшой рюкзак с мелочевкой вроде питьевой воды и перекуса, а сама ты села прямо на пол, чувствуя за спиной боковину матраса и покрывало постели. В волосы зарылись руки, лоб коснулся согнутых коленок, а в груди ворочалась грусть. Ощущение собственной глупости пленкой мутного тумана заволокло мысли, превращая все в марево неприятного, колючего стыда и растерянности, от которой не отвлек даже скрип твоей двери и мягкая поступь вполне узнаваемых шагов — ты слышала их за соседней стенкой сотни, если не тысячи раз.

— Ну, что за самобичевание и без меня? — бархатистый голос окутал сознание, переменой тембра подсказав, что его обладатель опустился совсем рядом, — неужели сдашься из-за мелочных неудач? Вы, люди, такие слабые, я почти разочарован.