Кориандр (СИ)

— Я тоже разочарована, Найтмер, — ты подняла на монстра затравленный взгляд, видя темный омут середины бирюзового глаза, ввинченный искоса в твои глаза, — я не сдаюсь, но в себе разочарована смертельно. В такие моменты ощущаю себя ничтожной, — печально заключила ты, отводя глаза на узор заурядного ковролина, жёсткого и не очень красивого, но выбирала его не ты. Что дали и на том спасибо — по утрам ходить по голым доскам босиком удовольствие ниже среднего.

— Раз не сдалась, то и разочаровываться нечего, мелочь. Упала – вставай и иди. Только так и можно чего-то добиться. Лично я конкретно в тебе не разочарован, Т/И, — Кошмар улыбнулся, беззастенчиво ткнув тебя в бок юрким вектором, что все это время плавно подергивались за спиной монстра, нависая чуть ближе к тебе, словно жили собственной жизнью и стремлением, в котором явственно ощущался оттенок тактильного контакта. Решив, что хуже быть уже не может, ты с отважностью лани, прыгающей в лапы тигра, коснулась этого отростка, проведя пальцами до скругленного кончика, немного зажав его подушечками. Мягко. Тепло. Напоминает подстывший не до конца сургуч, но более приятный на ощупь, и тягучесть этого покрова отчего-то не липла к коже, существуя на монстре почти иллюзорно, оставляя лишь слабый, водянистый след. От этих касаний вектор жался к рукам ближе, воззвав к ассоциациям со змеями, и ты улыбнулась, любя этих существ всей душой. Опомнившись, отдернула руку, неловко убирая с глаз чуть промокшие за день волосы.

— Прости. Не знала, что это так мягко, — ты взглянула на угольное тело рядом, блестевшее местами оголенных пястных костей и участками открытой шеи обсидиановой чернотой в отсвете пробившегося после урагана закатного солнца, которое скрашивало комнатку во все оттенки рыжего. Найтмер выглядел абсолютно спокойным, да только на скулах выцвел налет лёгкой бирюзы, выдавший что угодно, но точно не гнев за твое своеволие. А ткнувшееся в руки щупальце, казалось заинтересованным в продолжении спонтанной ласки помимо воли хозяина, чем, безусловно, удивило не меньше.

— Кхм… Не знал, что тебе не мерзко нечто подобное, ты ещё можешь удивлять тем, как отличаешься от остальных, — возвестил он достаточно тихо, в противном случае его сильный голос чрезмерно резко вспарывал бы тишину этого крыла, чего вы оба не любили, предпочитая тишину и спокойствие. Кошмар голос повышал вообще чрезвычайно редко: только в минуты чистого гнева, когда кто-то из нерадивых подчинённых позволял себе халтурить, юлить или даже соврать. Ты однажды даже зашла к нему после извержения нешуточной кальдеры его гнева, тут же посчитав, что остаточным пеплом сожжёт и тебя, да только вот он наоборот успокоился и попросил остаться, желая выслушать какой-то твой мелочный отчёт, больше похожий на своеобразное успокоительное.

— Мерзко? Мерзко — если кто-то думает нечто подобное о том, кого не знает, — с досадой ответила ему, беря в руки щупальце, настойчиво желавшее касаний, будто желая убедиться в честности твоих слов, — они приятные на ощупь. И вообще, это, черт возьми, удобно! Мне иногда не хватает дополнительных рук, — почти обиженно пробурчала, погладив необычную конечность. Найтмер немного притих, почти отстраненно глядя за тем, что ты делала, но после, будто сомнамбула, выскользнул из плена ласковых рук, поднимаясь с пола и уходя к себе, тихо пожелав спокойной ночи на оборванной ноте странной недомолвки. Но Найтмер всегда был с причудами, и ты уже свыклась с тем, что вести себя, словно тот был самую малость шизофреником, являлось неотъемлемой чертой харизматичного характера, за которым хотелось наблюдать ещё и ещё.

После его визита стало немного легче — Найтмер не был разубежден в способности твоего успеха, и это вселяло в душу росток укоренившейся надежды, нового энтузиазма и желания попытаться вновь. Выложиться на все сто пятьдесят процентов и больше, чтобы стать профессионалом на поприще, которое так тебе нравилось. В конце концов, страх это нормально: стихия не прощает ошибок, и инстинкт самосохранения отключить невозможно, а значит действовать было необходимо в любой возможный момент.