Корниловъ. Книга первая: 1917

Взгляд генерала упал на одну из газет, которыми его ежедневно снабжали адъютанты. Это был владикавказский «Терек», на первой полосе которого напечатали статью Л. Железного про Керенского, но с комментариями одного из авторов редакции. Автор ловко полемизировал с Железным, в целом соглашаясь и дополняя его тезисы собственными тезисами о необходимости социалистических преобразований. Подпись гласила «С. Киров», и генерал возбуждённо хлопнул рукой по столу. Вот, кажется, тот, кто нужен революции.

Глава 21

Могилев

Возвращение в Ставку прошло незаметно, без каких-либо сложностей или происшествий. Там всё так же кипела работа, беспрерывно стучали телеграфные аппараты и пишущие машинки, доносился гул от разговоров. Каждую секунду мелькали фигуры из одного отделения в другое, офицеры генерального штаба с бумагами в руках и аксельбантами на мундирах, седые почтенные генералы с длинными бакенбардами, иностранные представители, выделяющиеся чужой военной формой, англичане, французы, итальянцы, румыны, даже японцы.

Вести с фронта доходили не самые радостные. Немцы продолжали давить на Северном фронте, солдаты продолжали митинговать, сдаваться в плен целыми подразделениями или дезертировать с оружием в руках. Ударников не хватало, держать войска в повиновении с каждым днём становилось всё сложнее. Агитация не прекращалась, немцы постоянно посылали своих солдат брататься. Братания эти проходили не стихийно, а вполне организованно, на протяжении всей линии соприкосновения. Что больше всего удручало, порой из русских окопов брататься выходили даже младшие офицеры.

С немецкой стороны тоже выходили офицеры. Только другие. Офицеры разведки, переодетые в форму нижних чинов, обязательно с гостинцами и говорящие по-русски. Рядовые солдаты к таким мероприятиям не допускались.

Корнилов приказал пресекать огнём любые попытки братания, а так же стрелять по всем немецким «переговорщикам», если только это не их попытка сдаться в плен. Вернувшись в Ставку, он с головой погрузился в работу, в первую очередь, военную. Положение на фронтах требовало его постоянного внимания.

Позиционная война, тлеющая уже три года, давно зашла в тупик. Средств прорыва не имелось ни у той, ни у другой стороны, авиация этого времени особой угрозы не представляла, её можно было сбить винтовочным или пулемётным огнём. Для прорыва нужны были танки, причём достаточно быстрые, а нынешние монстры проекта «Железный Капут» могли только едва ползти по перепаханному снарядами полю, застревая в воронках и траншеях.

Штурмовые отряды, созданные фактически в каждой из воюющих армий, могли ворваться в окопы противника и залить там всё огнём и свинцом, безусловно, прорывая оборону на отдельных узких участках, но дальнейшее продвижение оказывалось весьма затруднительно. Враг подтягивал резервы, и чаще всего штурмовики откатывались обратно на свои позиции. В эти прорывы можно было бы бросать кавалерию, если бы её было достаточно, несчастных лошадей, вынужденных участвовать в этой войне машин, выбили ещё в четырнадцатом году.

Так что войска годами сидели на одних и тех же позициях, маясь от безделья, а скучающий солдат это худшее, что только может случиться. Тем более на войне.

Да, можно было бы попробовать организованно отойти на каком-нибудь участке фронта, чтобы попытаться взять немца в клещи, окружить и истребить, и это могло бы получиться, если бы не два фактора, на корню пресекающих такую идею. Дисциплина и репутация. Без должной дисциплины отход превратится в паническое бегство, которым обязательно воспользуется противник, да и не факт, что войска остановятся на запланированном рубеже, а не побегут дальше. Ну и оставление собственной территории, особенно, если её не удастся вернуть в ближайшее время, это мощнейший удар по репутации командования, за которым последует скорая отставка. Нет, в этот раз Корнилов хотел бы обойтись без жестов доброй воли.

Поэтому война продолжалась в формате позиционной мясорубки, пусть даже Верховный старался и не бросать ударные части в бой без особой нужды. Ударные полки это был резерв, неприкосновенный запас самого драгоценного ресурса — верных людей, и генерал не позволял бездарно сливать его на мясные штурмы немецких позиций, а тех командиров, кто пытался это делать, безжалостно карал.

Впрочем, таких было немного. В основной массе генералы быстро ухватились за ударников как за спасательный круг, используя этих головорезов в чёрных мундирах с черепами на шевронах, как последнее средство. Ударники, или «корниловцы», как их прозвали в народе и как они начали именовать себя сами по имени первого ударного полка, дрались отчаянно и храбро в любых условиях. Но были и минусы.