Корниловъ. Книга первая: 1917

— Сколько человек у вас в штате? — спросил Верховный.

Завойко несколько растерялся.

— Один я, — выдавил он.

— Непорядок. Наберите себе помощников. Пропаганда в нашем деле — один из важнейших факторов успеха, — произнёс генерал. — Набирайте среди поэтов, например.

— Каких это? — спросил Завойко.

Верховный давно об этом думал. И решение принял тоже давно.

— Найдите Николая Гумилёва, он сейчас, скорее всего, служит в армии. Он патриот своей страны, и его таланты нужны не на фронте, а в тылу, — сказал Корнилов. — Найдите Владимира Маяковского, постарайтесь убедить его встать на нашу сторону. Он убеждённый социалист, но, несомненно, тоже патриот, так что придётся найти к нему особый подход.

Завойко быстро записывал фамилии в блокнот.

— Ваше Высокопревосходительство, позвольте спросить… Откуда вы это всё знаете? — не отрываясь от письма, буркнул Завойко.

— По должности мне положено. Всё знать, — отрезал генерал.

— Финансирование… — протянул адъютант.

— Из тех средств, что вы вытрясли у москвичей. Никакого месячного жалованья, оплата исключительно по факту выполненной работы, за каждую статью, стих, лозунг, — сказал Корнилов. — И опирайтесь на массы. Нужны простые слова, которые поймёт даже самый необразованный и тёмный мужик.

— Понял, — кивнул прапорщик.

— Привлекайте художников, пусть рисуют плакаты, лубки, в конце концов, — добавил Корнилов. — Наша с вами пропаганда, Завойко, должна быть везде. В газетах, в витринах, на проходных заводов, на папиросных пачках, везде. Чтобы человек даже в уборную не мог сходить без нашей пропаганды, понятно вам?

— Так точно, Ваше Высокопревосходительство! — кивнул Завойко, понимая, что с такими масштабами он точно не останется внакладе.

Да и должность начальника отдела пропаганды, а в будущем, возможно, и министра пропаганды, фактически вручаемая ему Верховным, означала власть. Причём самую что ни на есть настоящую, власть над умами людей. Завойко однозначно связывал своё будущее с Корниловым, понимая, что это его шанс выбраться на вершины, и поэтому Корнилов доверял ему такое дело.

— Только ради Бога, никакого антисемитизма, — немного поразмыслив, добавил генерал. — Мне нужны верные сторонники во всех слоях общества, а не очередные погромы.

— Разумеется, — сказал адъютант, но от взгляда Верховного не укрылось то, что он едва заметно скривился.

— Используйте синематограф, фотографию, — продолжил Корнилов, вспоминая знаменитые кадры из «Броненосца Потёмкина». — В общем, набирайте себе персонал, Василий Степанович. Общество должно знать обо всём. О предательстве большевиков, о нерешительности Временного правительства. У него не должно остаться иной альтернативы. Вся страна должна подняться за нас.

Глава 26

Москва

Поезд Верховного встречали на перроне со всей торжественностью и помпой, на какие только была способна Москва. Почётный караул из юнкеров военного училища, духовой оркестр, толпы встречающих от различных офицерских союзов, казаки, георгиевцы, и просто патриотически настроенная часть общественности. Были и официальные лица, городской голова, московский правительственный комиссар, депутаты Государственной думы и другие. Даже прибытие министра-председателя смотрелось бледно по сравнению с этим.

Едва только поезд остановился, многотысячная толпа взревела в слитном радостном крике, будто встречала любимую поп-звезду, а не Верховного Главнокомандующего. Стоило ему только показаться на площадке вагона, как эти крики грянули снова, заиграл оркестр, дамы начали бросать цветы генералу под ноги.

— Да здравствует народный герой генерал Корнилов! — закричали со всех сторон.

Корнилов щурил глаза от яркого солнца, глядя на волнующееся людское море. Каждый из этих людей связывал с ним свои надежды, и генерал понимал, что не имеет права их подвести. Он махнул рукой в знак приветствия, вышел на перрон, чтобы принять рапорт от почётного караула юнкеров и женского батальона прапорщика Бочкарёвой.

Ощущения у генерала были смешанные и непонятные, он, пожалуй, впервые видел, чтобы какое-то официальное лицо встречали подобным образом. Впрочем, он оставался сосредоточенным и серьёзным, даже тогда, когда какой-то кадетский думный деятель решил толкнуть речь прямо на перроне. Степенный пожилой мужчина в пенсне, с прямым пробором и бородкой клинышком, активно жестикулируя, начал задвигать про единство, веру, торжество над врагом и прочую муть, но было заметно, что он и сам верит в собственные слова.

— Спасите Россию, и благодарный народ увенчает вас! — закончил он.

Толпа рукоплескала. Корнилов, осыпаемый цветами, направился к выходу на привокзальную площадь, но офицеры-корниловцы во главе с полковником Неженцевым подхватили Верховного на руки и понесли под громкие крики «ура!». Щёлкали фотокамеры, корреспонденты газет спешно строчили в блокнотах записки, стараясь ухватить всё происходящее.