Коробка с серыми красками

Уже сотни раз видел, как соседский ребенок, его друг, трескает эти палочки. Сидит потом, довольный, весь в сахарной пудре, на жизнь жалуется. Потом он перейдет на шоколадки, и забыть позабудешь про палочки. Потом на зефир, и так далее.

А маленькому мальчику так никогда и не откроют магазин. Даже на день рождения. Он слишком хороший для этого, нельзя.

Ему всегда будет «закрыто». Всегда по разным причинам.

Холодный огонёк яркости

Звучит как бред, но мне это снилось однажды.

Холодный огонечек яркости, что это?

Вопрос сложный. Если задуматься, то каждый видел его, но никто так и не дотронулся. Неведомая сущность, призрачный огонёк надежды на будущее. Жгучее чувство грядущего шанса стать счастливым.

Холодный огонечек яркости — это то, к чему мы стремимся, изо дня в день. Это то, к чему и я стремлюсь. Он разжигает мою жизнь, оставляя ожоги на теле повседневности, развеивая болью тоску.

Мой холодный огонечек яркости — этот то, для чего я существую, ради чего я не могу позволить себе быть сломленным. Я стараюсь каждый день не упускать мысли о прекрасном будущем, при этом не бросая ручек моего каждодневного плуга. Работать каждый день, работать над собой, стараться. Если не умею — научиться! Если не получается — пытаться! Главное — не отпускать. Зубами вцепиться в вены и гнаться за огоньком.

Смотря на проблеск огонька вдали, мне становится все равно на безразличие людей вокруг меня, я лечу к нему! Лечу и никак не могу догнать. И в этой погоне вся моя жизнь. Я уверен, что никогда не смогу его и пальцем коснуться, но сам процесс погони за ветром перемен и делает мою жизнь интересной, прекрасной, и незабываемой!

Ва-ня

«ВАНЯ!» скандировали с танцплощадки.

Ва-ня

Ва-ня

Ва-ня

Вокруг крики, восхищение, желание и подражание. Все вокруг поют песни Вани, которые он сочинил. Каждый из пришедших знает Ваню по музыке. От самой ранней песни, до новых, которых никто ещё не слышал. Ваня выступает впервые. Почти перед каждой песней он говорит: "Вы, наверное, ее не знаете, но я исполню".

А все знают. Все песни знают, выкрикивают небольшим залом. Все, кроме тысячи тех, что он написал до прихода на сцену. Ваня стоит и говорит каждому — таланта нет, и быть не может! Есть лишь труд. Промозглый, изнурительный, иссушивающий. Труд ежедневный, над которым обязательно смеются. Поначалу никто и никогда не верит в твои силы, разве что самые близкие. И лишь спустя сотни написанных строк люди вокруг Вани начали обращать внимание на него. А помогать искренне начали только после нескольких нашумевших хитов.

Человек — такая гадина, что идет лишь по протоптанным тропинкам. И лишь редкий из нас готов отдаться амбициозной идее без остатка. Это даже звучит как безумие — будто нырнуть в пруд с разбегу, дно которого ты не знаешь. А вдруг там арматура? Или он неглубокий и ты просто ударишься о камни? Не узнаешь, пока не попробуешь. Но когда нырнул первый — остальные поддержат.

И Ваня нырнул, когда-то давно. И вот теперь он стоит на сцене, а зал кричит его имя. Он был творцом, а теперь стал на путь вдохновителя.

Династия

Мужчина из целой династии алкоголиков. Максим. Отец его — беспробудный алкаш. Дед умер от алкоголя. Другой дед, который Саша — покончил с собой, пьяный выстрелив себе в голову из нагана, случайно завалявшегося в гараже.

Признаться честно, Максим сам иногда поглядывал в сторону этого оружия хулиганов времен прошлого тысячелетия, как-то с самого начала он начал догадываться, что ничего не выйдет. Как то все едут на огромном автобусе в жизнь, а он заблудился и все не может найти остановку. Что-то хочет от жизни, но для себя будто и нельзя. Кажется, что невозможно жить для себя, только для реанимации окружающего мира. Да и на что еще способен мальчик из такого рода? Рано или поздно он сорвется, все вокруг знают. Яблоко от яблони, как говорится.

Максим долго учился, но вышло устроиться только дохлым менеджером в магазин люстр. Каждый день Максим стоял под люстрами, будто на сцене театра под светом софитов. «Извините пожалуйста» — это Максима зовут на бис! Белоснежная рубашка, белоснежно вымытый пол, лишь помрачненная репутация менеджера, что витает в облаках, мешает ему жить в удовольствие. Мечты хорошо, но живи чтобы работать — и работай чтобы жить, скажет ему тётка Людка. Его тётка, она же хозяйка магазина.

Спустя две тысячи таких дней он опять в гараже, у нагана. Уже не Максим, а Максим Иваныч, из династии тех самых Иванычей, что обносили холодильники с домов за закусем к беленькой. С синим у него не вышло, плохой наследник получился. А по трезвой сложно смотреть на весь этот мрак. Мир, сотканный из глупости, несправедливости и лжи.

Наган щелкает в руке.

Люди в этом мире делятся на два типа, думал он. Первый тип — те, кто строят будущее, и получают за это общее признание и много денег, и те, кто поддерживают прошлое, получая за это максимум поддержку и возможность прожить сегодня. В лучшем случае — надежду на завтра. Но, как оказалось, всё наоборот.