Король былого и грядущего

В конце ристалища стояла, глядя на них, спустившаяся с галереи Элейна. Она сознавала, что с минуты на минуту ей предстоит явить радушие людям, которые разобьют ее сердце. Она не мешала им приветствовать друг друга, но следила за ними, словно ребенок, не принятый в игру. Она стояла неподвижно, собираясь с духом, скликая и сосредотачивая в крепости сердца все свои силы, всю пограничную стражу души.

– Это Элейна.

Они повернулись к ней и поклонились.

– Добро пожаловать в Замок Блиант.

24

– Я не могу оставить Элейну, – сказал он.

– Да почему? – сказал Эктор Окраинный. – Ты же не любишь ее. У тебя нет перед ней никаких обязательств. Ты только мучаешь себя, оставаясь с ней.

– У меня есть перед ней обязательства. Я не могу вдаваться в объяснения, но это так.

– Королева в отчаянии, – сказал Персиваль. – Чтобы найти вас, она потратила целое состояние.

– Тут я ничем помочь не могу.

– Ну какой смысл дуться? – сказал Эктор. – По-моему, ты просто дуешься. Если Королева раскаивается в том, что она натворила, чем бы оно там ни было, тебе следует явить благородство и простить ее.

– Мне нечего прощать Королеве.

– Так я об этом и говорю. Ты просто обязан вернуться ко двору и продолжить свою карьеру. Прежде всего это твой долг перед Артуром: как-никак ты принес ему рыцарскую присягу. Он очень в тебе нуждается.

– Нуждается?

– У него, как всегда, неприятности с Оркнейцами.

– А что поделывают Оркнейцы? Ах, Персиваль, вы и не представляете, как согревается мое сердце, когда я слышу старые имена. Расскажите мне, о чем судачат при дворе? Как там Кэй – он часто садился в лужу в последнее время? А Динадан все еще шутит? И какие новости о Тристраме и Короле Марке?

– Если ты так интересуешься новостями, возвращайся ко двору.

– Я же сказал тебе, что не могу.

– Ланселот, взгляните на свое положение трезво. Неужели вы всерьез полагаете, что, живя здесь инкогнито с этой девчонкой, вы сумеете по-прежнему быть самим собой? По-вашему, можно победить на турнире пять сотен рыцарей и остаться неузнанным?

– Да едва мы услышали о турнире, – добавил Эктор, – как сразу помчались сюда. Персиваль сказал: «Либо это Ланселот, либо я – датчанин».

– Если вы твердо решили остаться здесь, – продолжал Персиваль, – это будет означать, что вам придется сложить оружие. Еще один поединок, и о вас примутся толковать по всей стране. Я, впрочем, думаю, что и этого поединка уже не понадобится.

– Засесть здесь с Элейной – значит лишиться всего. Ты окажешься в полной отставке – ни гостей, ни турниров, ни чести, ни любви: тебе даже под открытое небо выйти будет нельзя. Ты ведь знаешь, у тебя не такое лицо, чтобы его легко было забыть.

– Что бы это ни значило, Элейна достойная и добрая женщина. Когда человек доверяется тебе, Эктор, когда он целиком от тебя зависит, нельзя причинять ему горе. Так и с собаками не поступают.

– Однако ж на собаках никто и не женится.

– Черт возьми, она любит меня.

– Как и Королева.

Ланселот перевернул вверх дном чашу, которую держал в руках.

– Когда я в последний раз видел Королеву, – сказал он, – она велела мне больше не попадаться ей на глаза.

– Тем не менее она извела двадцать тысяч фунтов, чтобы тебя отыскать.

Ланселот немного помолчал и спросил голосом, прозвучавшим грубо:

– Как она?

– Она ужасно удручена.

Эктор сказал:

– Она понимает, что сама виновата. Она все плакала, плакала, а когда Борс обозвал ее дурой, она даже спорить не стала. Да и Артур удручен, потому что из-за этой истории весь Стол перевернулся вверх дном.

Ланселот швырнул чашу на пол и встал.

– Я сказал Элейне, – произнес он, – что не могу дать обещание остаться с ней, а потому я обязан остаться.

– Вы ее любите? – спросил Персиваль, решившись задать главный вопрос.

– Да, люблю. Она была добра ко мне, и я к ней привязан.

Увидев выражение их лиц, он заменил слово.

– Я люблю ее, – произнес он с вызовом.

Рыцари задержались на неделю, и Ланселот, с жадностью выслушивавший новости о Круглом Столе, ослабевал с каждым днем. За обедом Элейна сидела во главе стола, рядом со своим господином, и тонула в потоке речей о людях, чьих имен она никогда не слышала, и о событиях, сути которых она не понимала. Ей только и оставалось, что предлагать гостям все новые яства, которые Эктор поглощал, не прерывая очередного рассказа. Они перегибались через нее, разговаривали и смеялись, и Элейна тоже прилежно смеялась. Каждый день на закате Ланселот отправлялся на башню, – впервые застав его там, Элейна на цыпочках удалилась, и он не знал, что тайна его свиданий раскрыта.

– Ланселот, – сказала она как-то утром, – там за рвом ждет какой-то мужчина с конем и доспехами.

– Рыцарь?

– Нет. Он похож на оруженосца.

– Интересно, кто на этот раз. Вели привратнику перевезти его.

– Привратник сказал, что он не хочет переезжать. Он говорит, что будет ждать там, пока не выйдет сэр Ланселот.

– Пойду посмотрю.

Он направился к лодке, но Элейна задержала его.

– Ланселот, – сказала она, – как мне поступить с Галахадом, если ты вдруг уедешь?

– Уеду? А кто сказал, что я собираюсь уехать?

– Никто не сказал, просто я хочу знать.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.