Король былого и грядущего

В ответ он услышал обычные речи о том, что ему следует отдохнуть и не разговаривать, пока он не наберется сил, и подобные этим. Доктор махнул рукой Королевскому Оркестру, который немедля грянул «Мать благая Иисуса», ибо книга доктора Варфоломея рекомендовала ублажать умалишенных инструментальной музыкой. Все с надеждой глядели на Ланселота, желая убедиться в благотворном влиянии музыки, но он схватил Короля за руку и в муке воскликнул: «Во имя Бога, мой любезный господин, откройте мне, как я сюда попал?»

Элейна положила руку ему на лоб, заставив лечь.

– Вы забрели сюда в безумии, – сказала она, – и ни одна живая душа не знала, кто вы.

Ланселот повернул к ней недоумевающий взор и потерянно улыбнулся.

– Я себя выставил на посмешище, – сказал он. Позже он спросил: – А многие видели меня, пока я оставался безумным?

22

Тело Ланселота сквиталось с его разумом. Две недели он пролежал в верхнем покое башни, и каждая его косточка болела, между тем как Элейна старалась ему не досаждать. Теперь он был в ее власти, она могла день и ночь ухаживать за ним. Но что-то, присущее ее душе – достоинство ли, гордость, щедрость, застенчивость или нежелание быть надоевшей, – спасало его. Она навещала Ланселота не чаще одного раза в день и ничего от него не требовала.

Настал день, когда он задержал ее, уже уходившую. Одетый по-домашнему, он сидел, мирно сложив на коленях руки.

– Элейна, – сказал он, – я думаю, нам следует обдумать, как быть дальше.

Она молча ждала приговора.

– Я не могу вечно здесь оставаться, – сказал он.

– Вы знаете, что вам здесь рады и что вы можете пробыть здесь так долго, как захотите.

– Ко двору мне вернуться нельзя.

Элейна, явно колеблясь, произнесла:

– Если бы вы захотели, отец дал бы вам замок, и мы… мы смогли бы жить вместе.

Он взглянул на нее, и она отвела глаза.

– Или вы могли бы жить в этом замке одна. – Ланселот взял ее за руку и добавил: – Элейна, я не знаю, что вам ответить. Пожалуй, мне нечего вам сказать.

– Я знаю, что вы не любите меня.

– И вы думаете, что мы можем при этом быть счастливы?

– Я знаю только, в каком случае я буду несчастна.

– Я не хочу, чтобы вы были несчастны. Однако быть несчастным можно по-разному. Не думаете ли вы, что, если бы мы стали жить вместе, вы оказались бы еще более несчастной?

– Я была бы счастливейшей женщиной в мире.

– Послушайте, Элейна, единственная наша надежда в том, чтобы говорить правду, какой бы отвратительной она ни казалась. Вам известно, что я не люблю вас, что я люблю Королеву. Такая уж мне выпала участь, тут ничего не изменишь. Бывают вещи, которые переменить невозможно. Что до вас, то вы дважды заманивали меня в западню. Если б не вы, я и ныне оставался бы при дворе. Как по-вашему, сможем ли мы быть когда-нибудь счастливы, живя вместе?

– Вы были моим мужчиной еще до того, как Королева вас получила, – с гордостью сказала Элейна.

Он провел по глазам ладонью.

– Вы хотите иметь мужа на этих условиях?

– Есть еще Галахад, – сказала Элейна.

Они сидели бок о бок, глядя в огонь. Она не плакала, не молила о жалости, – и Ланселот знал, что это ему не грозит. Он произнес, с трудом выговаривая слова:

– Я останусь с вами, Элейна, если вам этого хочется. Я не могу понять, как вам этого может хотеться. Я питаю к вам нежность, поверьте, хоть и не знаю сам – почему, после всего, что с нами случилось. Я не хочу причинять вам боль. Но, Элейна, жениться на вас я не могу.

– Мне все равно.

– Причина тут в том… в том, что супружество – это договор. Я… я всегда гордился моим Словом. И если я не… если я не испытываю к вам этого чувства, то… черт подери, Элейна, да не обязан я жениться на вас, ведь именно вы обманули меня.

– Не обязаны.

– Обязан, не обязан! – с перекошенным лицом вскричал Ланселот. Он выплевывал слова в огонь, словно вкус их был ему мерзок. – Я должен быть уверен, что вы все понимаете и что я сам не пытаюсь вас обмануть. Я не женюсь на вас, потому что я вас не люблю. Не я все это начал, и я не могу отдать вам мою свободу: я не могу обещать, что останусь с вами навек. И я не хочу, чтобы вы принимали эти условия, Элейна, ибо они унизительны. Они продиктованы обстоятельствами. Если бы я сказал вам что-либо иное, я бы солгал, и было бы только хуже… – Он умолк и спрятал лицо в ладонях. – Не понимаю, – проговорил он. – Как ни стараюсь.

– При любых условиях, – сказала Элейна, – вы мой добрый и милостивый господин.

Король Пеллес отдал им замок, Ланселоту уже знакомый. Сэру Блианту, державшему этот замок от Короля, пришлось выехать, уступая им место, – и он это сделал даже с готовностью, когда узнал, что оказывает услугу Дикому Человеку, некогда спасшему ему жизнь.

– Так это сэр Ланселот? – спросил Блиант.

– Нет, – ответил Король Пеллес. – Это французский рыцарь, именующий себя Кавалером Мальфет. Я же говорил вам, что я прав, – сэр Ланселот умер.

Было условлено, что Ланселот станет жить инкогнито, ибо стоит лишь позволить распространиться известию, что он жив и поселился в Замке Блиант, как его тут же потянут ко двору, словно беглого каторжника.