Король былого и грядущего

– Ты должен понять, – пояснил он, – что, когда Короли ведут себя по-бандитски и верят в одну только силу, народ тоже превращается в бандитскую шайку. Если я не буду стоять на страже закона, мой народ лишится его. А я, естественно, хочу, чтобы мой народ жил по новым законам, потому что они принесут ему процветание, а если будет благополучен народ, значит и я буду благополучен.

Двое смотрели на него, пытаясь понять, что он им хочет внушить. Он не позволял им отвести взгляда, стараясь говорить не с ними, а с их глазами.

– Ты понимаешь, Ланс, я обязан быть абсолютно честным. Я не могу позволить, чтобы что-то еще отяготило мою совесть, довольно мне и этих младенцев. Единственный путь, на котором я могу устранить силу, это путь правосудия. Король не только не должен желать казни для своего недруга, настоящий Король обязан с готовностью предать казни друга.

– В том числе и жену? – спросила Гвиневера.

– В том числе и жену, – серьезно ответил Король.

Ланселот, испытывая неловкость, шевельнулся на своей скамье и попытался пошутить:

– Я надеюсь, что ты еще не в ближайшем будущем собираешься отрубить Королеве голову?

Король продолжал держать его за руку и смотрел ему прямо в глаза.

– Если будет доказано, что Гвиневера или ты, Ланселот, повинны в причинении зла моему королевству, я буду обязан отрубить вам обоим головы.

– Силы небесные! – воскликнула Гвиневера. – Надеюсь, никто не станет это доказывать!

– Я тоже надеюсь.

– А Мордред? – помолчав немного, спросил Ланселот.

– Мордред – несчастный молодой человек, и я боюсь, что он способен прибегнуть к любому средству, лишь бы мне навредить. Если ему, к примеру, представится возможность подобраться ко мне, используя тебя либо Гвен, он, я думаю, не преминет ею воспользоваться. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю.

– Поэтому если вдруг наступит минута, когда кто-либо из вас окажется… когда возникнет опасность, что он сможет воспользоваться вами как средством… прошу вас, ради меня, будьте настороже, ладно? Я весь в ваших руках, мои дорогие.

– Но мне кажется совершенно бессмысленным…

– С самого первого дня, как он здесь появился, – сказал Ланселот, – ты был к нему добр. Почему же он должен желать тебе зла.

Король сидел, положив на колени руки, и, казалось, смотрел на пламя из-под приспущенных век.

– Ты забываешь о том, – мягко сказал он, – что я так и не дал Гвен сына. Умри я, и Мордред сможет стать Королем Англии.

– Если он решится на измену, – стиснув кулаки, сказал Ланселот, – я сам прикончу его.

Перечеркнутая синими венами длань Короля тут же легла ему на руку.

– Вот единственное, чего ты не должен делать ни в коем случае, Ланс. Что бы ни учинил Мордред, пусть он даже покусится на мою жизнь, обещай мне помнить, что по крови он мой прямой наследник. Я предавался пороку…

– Артур, – воскликнула Королева, – ты не имеешь права так говорить. Это настолько смехотворно, что мне становится стыдно…

– Ты не согласна с тем, что я – человек порочный? – удивленно спросил Король.

– Конечно же нет.

– А я-то думал, что после рассказа об этих младенцах…

– Да никому, – с жаром вскричал Ланселот, – такое и в голову не придет!

Освещенный пламенем очага, Король встал. Вид у него был озадаченный и польщенный. Ему-то смехотворным казалось предположение, будто он не порочен, но он испытывал к ним благодарность за их любовь к нему.

– Хорошо, – сказал он, – во всяком случае, в дальнейшем я предаваться пороку не намерен. Дело Короля – по возможности предотвращать кровопролитие, а не подталкивать к нему.

Он еще раз взглянул на них исподлобья.

– Ну, мне пора, дорогие мои, – весело заключил он. – Мне еще нужно заглянуть в Суд по гражданским делам, кое-что подготовить по части нашего прославленного правосудия. Останься с Гвен, Ланс, развесели ее после этой злосчастной истории, ладно? Ну вот и умница.

5

Говоря о намерении подготовить кое-что по части своего прославленного правосудия, Артур не подразумевал непосредственного участия в заседании суда. Правда, средневековые короли собственными персонами восседали в судах вплоть до так называемого Генриха IV, предположительно заседавшего и в Суде Казначейства, и в Суде Королевской Скамьи. Но сегодня было уже слишком поздно для законодательной деятельности. Артур просто собирался почитать ходатайства, предназначенные к завтрашнему слушанию, что он, как человек добросовестный, возвел для себя в обычай. Закон стал ныне главным его интересом, последним усилием в одолении Силы.