Король Георг V

Вероятно, в том, что касается наград для иностранцев, самой показательной стала переписка, связанная с предполагавшимся в 1923 г. визитом короля в Италию. Удовлетворится ли Муссолини Большим крестом ордена Святых Михаила и Георгия или же его следует наградить более почетным орденом Бани? В результате дискуссия завершилась тем, что этот «рыцарь без страха и упрека» стал кавалером Большого креста почетного ордена Бани.

Вынужденный постоянно удовлетворять любую министерскую прихоть, сам король был весьма скромен в запросах. Гарольд Николсон пишет, что «среди хранящейся ныне в виндзорских архивах массы наградных документов… можно обнаружить лишь один, касающийся личной просьбы короля Георга о какой-то награде». Это, как мы вскоре увидим, не совсем верно, однако тот эпизод, о котором поведал автор, тоже весьма показателен. В 1930 г. король попросил, чтобы изобретатель «летающих лодок» Э. С. Сондерс, с которым был знаком лично, получил рыцарское звание. Личный секретарь премьер-министра ответил, что у них уже есть представления к награде других изобретателей и что Даунинг-стрит, «словно снегом, завалена» подобными предложениями. На этом не слишком любезном ответе король сделал такую пометку: «Остается только надеяться, что лопата будет достаточно широкой, а снег — не слишком глубоким. Поскольку я редко прошу о присвоении рыцарского звания, к моим просьбам могли бы иногда относиться с большим вниманием».

Пристыженная Даунинг-стрит ответила еще одним письмом, которого Николсон не цитирует. В нем поясняется, что лейбористскому премьер-министру неудобно награждать Сондерса, являющегося председателем Консервативной ассоциации, даже за его заслуги в области аэронавтики.

На самом деле король на протяжении всех лет царствования сделал несколько подобных запросов, хотя и немного. Весьма настойчивой была его просьба о присвоении А. Дж. Беннетту титула баронета; не менее эмоциональным — выступление в пользу Фредерика Кениона, директора Британского музея. «Я уполномочен королем заявить, — писал Кноллис Асквиту, — что ему придется отклонять рекомендации премьер-министра относительно новых награждений до тех пор, пока имя господина Кениона не будет включено в список». Вскоре после этого Кенион стал кавалером ордена Бани.

Медицина и театр являлись теми областями человеческой деятельности, для представителей которых король не жалел наград. Он успешно добился присвоения рыцарского звания анестезиологу Фредерику Уильяму Хьюитту и Морису Эбботу Андерсону, в течение двадцати с лишним лет являвшемуся терапевтом и хирургом при цесаревне,[103] — специалисту весьма широкого профиля, чьи публикации в медицинских изданиях включали в себя такие разноплановые статьи, как «Замещение пострадавших частей носа» и «Чужеродные тела в прямой кишке». А вот Милсому Ризу, занимавшему должность ларинголога одновременно при королевском дворе и в «Ковент-Гардене»,[104]

пришлось еще подождать пять лет. Актер Джордж Александер был посвящен в рыцари также по предложению короля. Десять лет спустя Стамфордхэм консультировался с Г. А. Л. Фишером по вопросу о том, кто достойнее — Джеральд Дю Морье или Чарлз Хотри; один из них был протеже короля, другой — Ллойд Джорджа. В 1922 г. оба прошли акколаду.[105] Еще один актер-импресарио, Бен Грит, также был посвящен в рыцари по рекомендации короля. С другой стороны, по его распоряжению кавалерами Почета стали пребендарий Карлайл из Церковной армии и генерал Уильям Бут из Армии спасения.

Король, однако, так и не смог убедить Ллойд Джорджа присвоить звание пэра генералу сэру Чарлзу Монро. Стамфордхэм пишет об этом так:

«Если бы он и дальше занимал пост командующего армией во Франции, который оставил, отправившись в Индию, то мог бы получить и звание пэра, и денежную ссуду… Премьер-министр отказал ему в этом, однако ходят слухи, что сопротивление исходит от военного министра. Мне это кажется крайне несправедливым».

Догадка Стамфордхэма была совершенно правильной. Черчилль так и не простил Монро отступление из Галлиполи. В своей книге «Всемирный кризис» он пишет о нем так: «Пришел, увидел, капитулировал».