Король Георг V

В 1917 г., когда в Виндзоре освободилось место настоятеля, у Дальтона вновь пробудились надежды; хотя эта должность, как и большинство должностей епископов и настоятелей, находилась в распоряжении премьер-министра, решающее слово по традиции оставалось за сувереном. Однако к этому времени даже король не решился устраивать скандал, назначив на высокий пост своего самовластного старого наставника. Должность настоятеля досталась Альберту Бейли, крестнику королевы Виктории и племяннику ее любимого прелата настоятеля Стэнли. Говорят, что, узнав эту новость, Дальтон заставил короля пережить несколько самых неприятных в его жизни минут. В первый день его появления в Виндзоре Стамфордхэм предупредил нового настоятеля: «Думаю, что без преувеличения могу сказать, что Дальтон в течение четверти века отравлял жизнь вашему предшественнику». Бедному Бейли пришлось терпеть эти муки лишь четырнадцать лет — до 1931 г., когда Дальтон умер на девяносто втором году жизни.

Когда король после ночного путешествия выходил на станции Баллатер из королевского поезда, обходил почетный караул, выстроенный одним из шотландских полков, и в карете или на машине проезжал оставшиеся восемь миль, ему всегда казалось, что он возвращается домой. «Рад спустя шесть лет снова оказаться в этом дорогом сердцу месте, — писал король в августе 1919 г., — и снова увидеть всех наших милых людей». Он действительно любил их за независимость и прямоту суждений. Через несколько месяцев после его смерти священник близлежащей церкви в Крати отметил прибытие короля Эдуарда VIII и миссис Симпсон чтением проповеди о Нероне.

Когда проблемы Вестминстера и Уайтхолла не слишком ему досаждали, король впадал в игривое настроение. «И как тебя зовут?» — спрашивал он крошечную внучку своего коллеги-охотника. «Меня зовут Энн Пис Арабелла Макинтош из Макинтоша», — отвечала девочка. «Ах вот как! — смиренно говорил король. — А я просто Георг».

В период между двумя войнами этикет в Балморале был не таким строгим, как в Букингемском дворце, но все же царившая там атмосфера оказалась далека от неформальной. За стол король садился в шотландской юбке и с орденом Чертополоха. На небольшом приеме прислуживали восемь лакеев и играли пять волынщиков. На ленч подавались три блюда, на обед — шесть. Точно такой же упорядоченной роскошью были обставлены пикники, проводившиеся на берегах озера Лох-Мьюик: кортеж из огромных темно-бордовых «Даймлеров» с позолоченными радиаторами медленно пробирался по узким каменным дорожкам; лакеи распаковывали корзины с деликатесами и подавали их гостям и хозяевам; иногда шеф-повар в высоком белом колпаке жарил свежевыловленную форель. На мужчинах были плотные твидовые бриджи, длинные шерстяные чулки, превосходно начищенные спортивные ботинки и шляпы; женщинам, одетым примерно так же, все же не разрешалось надевать брюки даже во время прогулок на горных пони.

За исключением подобных перерывов, в ежедневной программе короля все же преобладала охота. Он превосходно стрелял как из винтовки, так и из дробовика; однажды он не смог удержаться от искушения похвастаться и написал другу, что подстрелил самого крупного оленя, когда-либо добытого в Абергельди, — весом 21 стоун 11 фунтов,[118] но в конце все же приписал: «Сожги эту чепуху, после того как прочтешь». Его достижения в тетеревиной охоте были легендарными. В 1921 г. Эрик Линклейтер и несколько его друзей-студентов решили провести недорогой отпуск в горах Шотландии и заработать немного денег в качестве загонщиков. В один прекрасный день их услуги не понадобились, и король заметил, что они стоят без дела. Тогда «грубоватым, но все же добродушным» тоном он пригласил молодых людей посмотреть, как он стреляет. Вот как Линклейтер описывает это достопамятное событие: