Король мертвецов

– Появились, Мозырь. Вместе с каторжниками. Вот их или его и надо выследить. Ты слышал о том, что среди баб, крестьянок, ходят слухи, что Луша ведьма?

– Такого не слышал, ваша милость. А то, что вот мастер Свад – демон, это слышал. У меня там одна вдовица знакомая есть, вот она мне и рассказала. Но я тогда лишь посмеялся…

– Зря смеялся, Мозырь. Теперь нам не до смеха. Бери своих ребят, тех троих, о которых я тебе говорил, и займись крестьянами. Выясни, кто, где, когда распустил слухи. В помощь тебе будет мастер Свад, он умеет прятаться и вызнавать нужное.

– Ты, Свад, – Артем обратился к гремлуну, – поживи среди крестьян, послушай, о чем они говорят. Луша пока побудет в замке…

– Может, зря вы так, милорд, беспокоитесь? – спросил Артема Мозырь. Ну, посплетничают бабы, и все пройдет…

– Это было бы хорошо, Мозырь, – кивнул Артем. – А если у нас опасный враг, как Ремгол. Когда будем шевелиться? Когда он кого-нибудь убьет? Сейчас все страсти кипят вокруг знахарки, которую все очень любили и ценили. И вдруг все резко переменилось. Почему? Такое случайно не происходит, так просто не бывает, Мозырь. Кто-то очень ловко управляет настроением людей. А ты как начальник контрразведки должен видеть врагов в каждом. Запомни это. Бдительность, бдительность и еще раз бдительность.

– Понял, милорд, простите, не подумал. Уж очень все это неожиданно. Я постараюсь. Еще указания будут?

– Будут. – Теперь Артем улыбнулся. – Надо заставить баб замолчать. Вылавливай их втайне, чтоб никто не видал и чтобы они не знали, кто их схватил. И пори их плетью по толстым задам да при этом выспрашивай, кто распускает разные слухи.

Мозырь сначала растерялся от такого задания, а затем ощерился, растянув в хитрой ухмылке свой большой рот.

– Понял, милорд, так и сделаю. Могу идти?

– Иди и передай дела новому десятнику. Сам назначь его и выбери себе помещение в замке. Это будет твоим местом службы. Ищи среди дикарей и крестьян осведомителей.

– Все понял, ваша милость, так я пошел… значит?

– Иди.

Утром следующего дня к Тургану в дом прибежала худая и желтая, как высушенный махорчатый камыш, плоскогрудая Марьяна. С порога, выпучив глаза, она начала голосить.

– Батюшки, свет мой Турган, защитник, спаси бедную одинокую женщину!..

Староста, сидя за столом, завтракал. Поднес уже ложку с кашей ко рту и остановился. Положил обратно в деревянную плошку.

– Что случилось, Марьяна?

– Как что случилось? Снасильничать меня хотели изверги… А ты тут сидишь, ешь и ничего не знаешь.

– Кто хотел, Марьяна?.. Да ты проходи, садись…

– Ой, не могу. Лучше стоя постою…

– А кто хотел снасильничать-то? Ты их узнала?

– А я почем знаю. Разве в темноте разглядишь бесстыдников. Вчера вечером вышла я до ветру, в исподнем. Один платок на плечи накинула, добежала до коровника, а там двое. Черные, как смерть! На головах мешки. Выскочили из-за плетня, схватили меня и потащили в дом. Я уж думала – все, убивать будут. Силушки меня покинули, и кричать не могу, висю у них на руках, а они, значит, занесли меня в сени, положили на лавку и подол задрали. Ну, думаю, – всхлипнула Марьяна и утерла глаза концом платка, – лишать будут, значит, охальники меня моей девичьей чести и, могет, убьют. Делать нечего, Турган, я женщина слабая, покорилась скорбной своей судьбе. Лежу, жду насилия. А они достали плеть, да как начали меня хлестать! Хлещут и приговаривают: почем, баба, злые слухи распускаешь и народ смущаешь? Кто, мол, тебя надоумил ведьм искать по поселку? Говори, иначе запорем… А кому расскажешь о порке, еще раз выпорем и в дегте вымажем. Вот к тебе, староста, пришла, защиту искать.

– Так они снасильничали али нет? – уточнил Турган.

– В том-то и дело, что если бы снасильничали, не так обидно было бы, – вырвалось у Марьяны, и она, поняв, что оплошала, прикусила язычок.

Турган побагровел и поднялся из-за стола. Вид имел весьма грозный. Марьяна оробела, а староста рыкнул густым басом:

– Ты, сплетница, весь поселок взбаламутила. Мужики тебя проучили, а ты жаловаться пришла. Услышу еще раз, что ты слухи гнилые распускаешь, несешь невесть что у колодца, сам выпорю у позорного столбища. Убирайся и не испытывай мое терпение!

Марьяна взвизгнула и в страхе шарахнулась на выход. По дороге задела Василину, заносящую в дом охапку дров, и та выронила поленья ей на ноги.

– Тьфу на тебя, оглашенная! – выругалась Василина и толкнула испуганную Марьяну на улицу. Та с визгом выскочила, оставив настежь распахнутую дверь. Василина в сердцах громко хлопнула ею и прикрыла. Кряхтя и ворча, подобрала разбросанные поленья и зашла в комнату. Она нагнулась, и выкладывая поленья у печи, спросила:

– Что с этой оглашенной случилось? И чего эта снулая рыба приходила?

– Жаловаться приходила, – недовольно ответил Турган. – Высекли ее вчера.

– Высекли? Кто?

– Да я почем знаю! Видать, мужики вступились за Лушу. А все ваши бабьи языки! Вот что теперь будет? – староста в сердцах бросил ложку в тарелку с кашей и сложил руки на столе. Крепко сцепил натруженные, в мозолях от крестьянской работы пальцы и задумался.