Король Теней

Он остановился, чтобы посмотреть на нее. Апаулина подняла руку и коснулась своей правой щеки.

— Это… — сказала она, мучительно подыскивая слова. ДеКей смотрел на нее, чувствуя, как его сердце сжимается от боли. Наконец, она нашла слово. — Красивый.

Она о маске, — понял ДеКей.

Как можно скорее он развернулся и побежал прочь.

Глава двадцать восьмая

Рыбак, вернувшийся домой с моря!

Идя вверх по холму со своими уловом из трески, макрели и небольшого осьминога, перекинутым на веревке через плечо, Хадсон Грейтхауз наслаждался жизнью. Во рту все еще ощущался вкус апельсина, выменянного в гавани, потемневшая кожа за прошедший день с жадностью впитала солнечный свет, прохладный ветер и средиземноморскую соль. Все его чувства буквально пели о благодати жизни.

Это был хороший день, хотя и долгий. Лодка плыла в порт в сумерках, когда вдруг наткнулась на серебристый косяк рыбы примерно в четырех милях о берега. Раздались радостные крики: «Shurrah! Shurrah!» — и удочки были заброшены в море. Пусть сети и были полны улова, капитан Атаназку позволил рыбакам повеселиться в награду за то, что они сделали так много заготовок для poco salati[36] и обеспечили buone catture, compagni miei[37]!

Воистину, прекрасный день.

Факелы и лампы освещали город, потому что безмятежная темнота уже подступила к его границам. Над головой сияли звезды, воздух был теплым и приятным. Поднимаясь на холм ко дворцу, Хадсон чувствовал себя членом королевской семьи. Вдруг он услышал тихую музыку, которую, похоже, исполняли на лютне где-то в отдалении. Кто-то музицировал, глядя на море, сверкающее в свете полной луны.

Несмотря на блаженство, маленькая заноза вдруг вторглась в счастливый разум Хадсона: выберутся ли они когда-нибудь с этого острова? Он перестал думать об этом, потому что не видел ничего полезного в пустопорожних страданиях. По его мнению, это место сильно отличалось от любой тюрьмы. Погода была великолепной, а рыбалка прекрасной. Он был волен делать все, что ему заблагорассудится, а еще здесь не нужны были деньги! Пока он привозил морепродукты и обменивал их на то, что ему нужно, он был богаче, чем когда-либо в Нью-Йорке. А капитану Атаназку, очевидно, нравилось, что в его команду поступила пара сильных рук, которые помогали вытаскивать сети. Так что же здесь плохого? Ей-богу, это место не было похоже на тюрьму.

А если он больше никогда не увидит Нью-Йорк? Не прогуляется по Бродвею с Эбби Донован? Не напьется и не наестся до отвала в одной из городских таверн и не пойдет шататься по опасным районам, где люди могут впиться друг другу в глотки? Не наступит в конский навоз и не будет вынужден отскакивать в сторону на улице, чтобы не попасть под колеса проезжающей мимо повозки?

Хм… разве этот остров — тюрьма? Нет, он так не думал. С каждым днем ему все больше казалось, что он попал в рай.

Продолжая свою прогулку, Хадсон вдруг заметил какое-то движение слева от себя. Кто-то двигался в тени быстро и незаметно, и это мгновенно пробудило все спящие до этого момента инстинкты Хадсона. Он сосредоточился на дороге, однако краем глаза продолжал наблюдать за тем, что происходило слева. Вскоре он снова уловил движение: кто-то шел за ним по пятам, и в какой-то момент его выхватил свет ближайшего факела. Хадсон задумался, зачем кому-то преследовать его. Возможно, кто-то решил украсть у него рыбу?

Когда движение повторилось в третий раз, Хадсон остановился перед ближайшим фонарем и повернулся к своему преследователю.

— Выходи, — сказал он, понимая, что по-английски здесь могут не понять, но он решил, что его тон говорит сам за себя. — Давай! Покажись.

Несколько секунд никакого движения не было. А затем кусочек темноты выступил из тени, и в мерцающий свет вышла человеческая фигура.

— Hej, gudden, — сказал Бром Фалькенберг.

— Бром! Какого черта ты идешь за мной хвостом? Да еще и прячешься!

— Прячусь? Вовсе нет. Я видел, как ты начал подниматься на холм, и подумал, что могу перекинуться с тобой парой слов.

— В таком случае надо было просто подойти ко мне вместо того, чтобы… — Хадсон замолчал, потому что увидел бисеринки пота на побледневшем лице Брома, а его голубые глаза казались запавшими, под ними пролегали заметные темные круги. Улыбка на его лице сейчас выглядела поистине жутко. — Ты болен? — спросил Хадсон.

— Болен? То есть я не только скрываюсь в тени, но еще и больной? — Улыбка превратилась почти в гримасу. Хадсон думал, что его бывший сослуживец вот-вот заскрежещет зубами. — Старина, ты меня оскорбляешь.

— Я не хотел тебя оскорбить. Мне просто интересно… ладно, забудь. Так чего ты хотел?

— Просто поговорить минутку, вот и все. Просто поговорить.

Хадсон заметил, что Бром беспокойно озирается по сторонам, как будто кто-то крался за ним в темноте.

— Хорошо, — кивнул Хадсон в ответ на затягивающееся молчание. — Говори.

— Мы прошли долгий путь, не так ли?

— Верно.

— И мы через многое прошли вместе, да?

— Да, и многое из этого лучше оставить в прошлом.