ДеКей обдумывал идею принять ванну в дополнение к бритью, когда завернул за угол и чуть не столкнулся с другой идущей фигурой. Оба остановились, и в свете факела ДеКей рассмотрел лицо молодой женщины. Она, казалось, не была поражена его появлением, но замерла с корзиной чего-то, похожего на сложенную одежду, в руках.
Затем ДеКей заметил, что рядом с женщиной стоит хорошо одетая маленькая девочка с каштановыми волосами лет десяти и глядит на него снизу вверх. Не задумываясь о языковой разнице, ДеКей сказал ребенку с широко раскрытыми глазами:
— Привет. Как тебя зовут?
Девочка посмотрела на женщину, которая вежливо кивнула ДеКею и пошла дальше, держа ребенка за юбку. Они завернули за угол и скрылись из виду.
ДеКей потратил мгновение, чтобы взять себя в руки. Для него это была очень красивая женщина. Он предположил, что ей около тридцати. Прошли те времена, когда он мог рассчитывать на женское внимание. То, что он вовлекал в проституцию девушек, ненамного старше маленькой незнакомой девочки, что встретилась ему сейчас, навсегда лишило его надежд иметь нормальную семью. Да и надеялся ли он когда-нибудь обзавестись семьей? Если только очень давно.
Он вдохнул воздух, который, как ни странно, слабо отдавал тушеными яблоками. Аромат пробудил еще одно воспоминание, но он отбросил его прочь, потому что в нем было слишком много боли.
Расправив плечи, он направился дальше, из света в тень, сквозь свет и снова в тень.
Пока ДеКей шел по улицам, кардинал Блэк в своей освещенной лампами комнате на верхнем этаже дворца сидел на койке и смотрел в угол.
В углу он заметил фигуру, закутанную в длинный темно-фиолетовый плащ в пол с большим капюшоном. Лица не было видно — его никогда не было видно, — но руки, сложенные вместе, были бледно-белыми, почти прозрачными, с такими же длинными пальцами и острыми ногтями, как у единственного человека в комнате.
Доминус заговорил голосом, который Блэк слышал в своем сознании. Голосом, иногда похожим на мягкий мужской, иногда на женский, а иногда на оба сразу. Голосом, который ласкал и успокаивал.
Он сказал:
— Они поверят.
Глава пятнадцатая
За завтраком из пшеничного печенья с медом Мэтью узнал от вялого Тэллоу, что ДеКей с первыми лучами солнца отправился в море на лодке вместе с Фалькенбергом, Страудом, Брэндом и Фрателло, чтобы проверить экипаж, который охранял «Немезиду» ночью. Поэтому с намерением Мэтью расспросить о татуировке Фрателло пришлось повременить и неспешно насладиться угощеньем.
Тэллоу также рассказал, что видел, как Хадсон целеустремленно спускается к гавани около шести часов поутру. Похоже, он стремился занять место в рыбацкой лодке и преуспел, так как сейчас на часах было уже полвосьмого, а Великого нигде не было видно. Это означало, что с бритьем и ванной Мэтью также придется повременить, так как без Хадсона он вряд ли найдет нужное заведение.
Разум решателя проблем погрузился в новую загадку: чем заняться на острове с почти тропическим климатом, где некуда спешить и никто не знает английский язык? Прошлой ночью, удалившись в свою довольно уютную комнату, где стояла простая койка с набитым соломой матрасом, Мэтью вернулся к изучению классических шахматных партий по книгам, которые взял с собой. Он надеялся, что чтение поможет ему прочистить голову и погрузиться в сон. Однако книги так сильно увлекли его, что он почти не спал и встретил новый день с полным непониманием, чем же ему заняться. Он знал, что, по сути, может делать все, что ему заблагорассудится, и таких дней — а, возможно, даже недель или месяцев, — будет еще очень много. Мэтью понимал, что должен найти себе какое-то занятие, которое поможет ему справиться с мучительным ожиданием. Только он понятия не имел, какое.
Он рассудил, что поначалу было бы неплохо просто прогуляться по городу и научиться ориентироваться в нем, поэтому, покончив с завтраком, он покинул дворец. Утро было ясным и безоблачным, небо голубело над головой, в синих морских водах играли солнечные блики. Вдалеке под утесами виднелись хаотично разбросанные по воде рыбацкие лодки.
Мэтью пересек двор и зашагал вниз по склону холма, думая свернуть на первую попавшуюся улицу, которая привлечет его внимание.
Город уже проснулся и радовал глаз своим идиллическим видом: яркие навесы и красочные одежды туземцев пестрели тут и там. Островитяне занимались своими делами, никуда не спеша.