Королев: факты и мифы

Как постепенно выяснилось, многие немецкие ракетчики-нацисты действительно не разделяли фашистских убеждений. Гитлеровцы привлекали ценных специалистов в партию – этим им как бы честь оказывалась, и отказ в нее вступить мог означать только конфронтацию, что непременно должно было быть отмечено соответствующими службами. Другие специалисты, не разделяя нацистских убеждений, тем не менее, сами стремились вступить в партию из чисто карьеристских соображений. А убежденных нацистов среди технической интеллигенции было немного.

Первым согласился работать с нами Гельмут Греттруп – как потом выяснилось, и пользы от него было больше, чем от других. Сначала Черток вместе с Королевым посадили Греттрупа писать историю создания Фау-2, чтобы выяснить, на каком этапе какие трудности преодолевались. Знал Греттруп и адреса, где изготовлялись отдельные детали и агрегаты ракеты. И что очень важно – знал людей. Он сам вызвался пригласить нескольких специалистов на работу в РАБЕ и довольно быстро их уговорил. Далее шла «цепная реакция» – немцев спрашивали:

– Знаете ли вы в английской или американской зоне, кого полезно было бы пригласить для работы у нас?

Появлялись новые фамилии и адреса. Так нашли аэродинамика Цейзе – это был эрудит настоящий, австрийца Нэра – строителя, специалиста по наземным сооружениям и нескольких других, но, увы, только из «младшего командного состава».

Больше всех для привлечения немцев к сотрудничеству сделал, наверное, старший лейтенант Василий Харчев, которого вся эта работа по-мальчишески увлекала. Он организовал собственную «контрразведку» – посылал немцев в зоны союзников с сигаретами и тушенкой, задабривал английские и американские посты ручными часами и водкой, завязывал дружбу с квартирмейстерами и бургомистрами – выяснял, кто где живет, и проводил торги: переехать согласен, но не за 8, а за 12 пайков. И просит не 9, а 12 тысяч марок. Цейзе в английской зоне оговорил свой переезд досконально, до последнего пфеннига и даже условий публикаций его научных работ. Когда договаривались, вся проблема заключалась в том, как перебраться в советскую зону. Эти заботы часто брали на себя сами немцы, тоже за соответствующее вознаграждение. Иногда, правда, приходилось им помогать. Одного спеца вывезли в колонке газогенераторного грузовика. А то и в открытую везли, если посты были «подмазаны». Серов убеждал ракетчиков, что по его агентурным данным союзники в долгу не остаются и вовсю шуруют в советской зоне, но Королев в это не очень верил: нечего им было тут шуровать, все большие рыбины давно уже сами уплыли к американцам, не дожидаясь коварных сетей союзников.

После визита Устинова стало ясно, что пускать немецкие ракеты мы будем. Не в Германии, так дома. Королев пригласил Воскресенского, который лучше других соображал в испытательных делах, долго сидели они, писали-рисовали, прослеживали операцию за операцией и, увы, обнаружили некие не столь уж большие, но важные пробелы в своих знаниях. Вдруг у Королева из глубин памяти всплыло: Фибах! Капрал Фибах, который так четко командовал тогда стартовиками в Куксхафене. Нашлись немцы, которые знали Фибаха, их отправили в английскую зону. Фибах согласился переехать. Вывозил его Победоносцев какими-то окольными дорогами в горах Гарца, мимо английских постов.

Когда стало ясно, что работа ракетчиков в Германии подходит к концу, вопрос о немецких специалистах решался в Москве. Сохранение принципа добровольности в их сотрудничестве показалось Лаврентию Павловичу ничем не оправданным либерализмом, и Иосиф Виссарионович не мог с этим не согласиться. Поэтому Берия поручил Серову организовать «переселение» немцев в Союз. С калмыками, чеченцами, балкарцами, ингушами, корейцами, крымскими татарами, немцами Поволжья и другими малыми народами уже был накоплен определенный опыт подобных переселений, и операция готовилась по хорошо апробированной схеме. Были составлены списки, подсчитано, сколько людей требуется вывезти, а для этого, сколько нужно солдат для окружения домов, сколько грузовиков для скарба, сколько вагонов для погрузки.

Королеву вся эта затея не нравилась. Он понимал, что немцы могут и должны еще поработать, но так... Еще не забыл он свои этапы. Ведь немцам платили хорошие деньги, ну, можно было чуток прибавить, подписать контракт, сделать все по-людски... Немцы что-то пронюхали, приставали с вопросами:

– А шубу надо брать? У меня много перин...

– На кого я оставлю своего попугая? Я могу взять попугая?

– Простите, у меня вопрос деликатный. Могу ли я поехать не со своей женой. Дело в том...

Королев и врать не хотел, и правду говорить не мог, мычал что-то нечленораздельное.

В пять часов утра 22 октября 1946 года началось переселение немцев. Все было сделано очень быстро и организованно. Никто не плакал, не голосил, не вырывался из солдатских оцеплений, окружавших дома. На трехосные «студебеккеры» быстро загрузили скарб, включая огромные тюки с перинами и оговоренных заранее попугаев. Колонна двинулась к вокзалу, и вот уже немцы покатили на восток.