Королева Бедлама

— Да, — согласилась Берри спокойным голосом, — повезло тебе. — И добавила: — Я просмотрела, но деду не показывала. Увидела там твое имя.

Мэтью кивнул.

— Ты это там спрятал?

Снова кивок.

— Не хочешь мне рассказать почему?

Но Мэтью все еще колотила нервная дрожь. Он взял блокнот и открыл на загадочной странице. С первого же взгляда на список имен в глаза бросилось:

Это, предположил Мэтью, вполне может быть тот Сайлас, у которого маленькая привычка — и большой талант — проверять чужие карманы. Число — это может быть дата заключенной с Осли сделки, но что тогда значат остальные четыре числа?

— Ну? — спросила Берри.

— Долгая история. — Мэтью закрыл блокнот и положил на стол, но руку с него не снял. Будто во сне он услышал слова Григсби: «Твой старый замок сломался». Не приходил ли кто-нибудь обшарить его жилище? — Ты эту штуку вчера вытащила?

— Да, через несколько часов после твоего отъезда.

— И тогда же нашла блокнот?

— Тогда же. Потом мы просто оставили все барахло за сараем, пока дед не получил от города разрешения на открытый огонь.

— Понимаю.

— А я вот — не понимаю. — Берри обошла стол и села напротив Мэтью. Ее серьезный взгляд не обещал пощады. — Что это за штука и зачем ты ее прятал? — Блеск понимания мелькнул в глазах: — Ага. Это как-то связано с той бабенкой?

Секунду подумав, Мэтью сказал: «Да». Лучше двигаться дальше, потому что у Мэтью было чувство: если Берри вцепится в какую-то тему, теме станет плохо.

— Мармадьюк тебе рассказывал про Маскера?

— Рассказывал. И листок я тоже читала. — Вдруг веснушчатые щеки вспыхнули румянцем, она подалась вперед, невероятно оживившись: — Это как-то связано с убийствами?

— Да. — Он посмотрел на нее, сдвинув брови. — А теперь послушай, я говорю серьезно: деду ни слова. Ты меня слышала?

— Слышала. Но при чем тут эта дамочка? И куда ты вчера ездил?

— Отвечая на первый вопрос: понятия не имею. Что до второго вопроса, то, наверное, лучше тебе не знать.

— А блокнот? Все эти каракули о выигрышах, проигрышах, еде и… и прочем? — Берри брезгливо поморщилась. — Почему это так важно?

— Опять же понятия не имею. — Вопреки любому здравому смыслу Мэтью решил сообщить ей что-нибудь, потому что она для него вытащила этот каштан из огня. — Но я тебе скажу: есть другие люди, которые ищут этот блокнот, и вопрос жизни и смерти — чтобы они его не нашли. — Он провел рукой по волосам. Все силы в нем будто кончились сразу. — Я думаю, что ночью кто-то вломился ради него в молочную, и слава Богу и всем счастливым звездам, что ты нашла его раньше. Теперь вопрос: можешь ли ты оказать мне величайшую услугу и где-нибудь его сохранить, но так, чтобы он Марми на глаза не попался?

— Мне его хранить?

— Тебе. Мне скоро надо будет съездить в Филадельфию, и я хочу, чтобы блокнот был здесь, когда я вернусь.

— В Филадельфию? А зачем?

— Это к делу не относится, — отмахнулся он. — Ты его для меня побережешь или нет?

Решение этого вопроса не заняло у Берри много времени. С радостью и оживлением она предложила:

— Я его уберу в нижний ящик комода с бельем, под коробку с мелками. Ты же не думаешь, что кто-нибудь вломится туда?

— Не могу сказать. Я думаю, они подозревают, что он у меня, но точно не знают.

Она поглядела на него пристально несколько секунд, и Мэтью увидел, что ее взгляд опустился на его рубашку.

— У тебя трех пуговиц не хватает.

В полной опустошенности он не мог придумать ответа, и ничего не нашел лучше, как только пожать плечами и вымученно, криво улыбнуться.

— Я пойду лучше помогу деду, но сперва уберу это с глаз долой. — Она подняла блокнот и встала. — Да… тут тебе один человек письмо принес. Оно на столике в прихожей.

— Спасибо.

Он подождал, пока она вышла, и только потом встал — боялся, как бы не застонать от внезапной боли, а тогда бы она не отстала, пока не выяснила бы, что болит. Об этом чем меньше говорить, тем лучше. Когда Берри вышла, Мэтью медленно поднялся и вышел в прихожую, где нашел на круглом столике рядом с дверью белый конверт. Беглый осмотр показал, что письмо запечатано красным сургучом с литерой «Г».

Мэтью открыл конверт и прочел:

Дорогой Мэтью, если будет возможно, приходите сегодня чуть раньше трех часов дня в дом номер семь по Стоун-стрит.

С наилучшими пожеланиями, Кэтрин Герральд.

Он снова сложил письмо и убрал в конверт. Интересно, что и миссис Герральд, и Хадсон Грейтхауз — оба в городе. Надо бы побыстрее выяснять, что все это значит, а потом как следует отоспаться во второй половине дня. И это будет хорошая возможность разобрать свой вчерашний день.

Его внимание привлек предмет, которого он раньше не видел: рядом с выходящим на восток окном стоял мольберт художника, а перед мольбертом — стул, повернутый в сторону. На мольберте была закреплена незаконченная работа Берри, и Мэтью, стоя в желтых осколках света, стал рассматривать.