Королева Бедлама

Мэтью показалось, что он слышит шаги над головой — точнее, один шаг. Подождал, но следующего не было. Тут могут водиться призраки, как и в конторе агентства «Герральд», подумал он. Одноногий призрак, наверное. Но он знал, что настоящий призрак сейчас перед ним. И заговорил уже тише:

— Сироту этого звали Тревор Кирби. Спустя довольно продолжительное время, после множества посещений Свенскотты к нему привязались. И почему бы и нет? Слышали бы вы, что говорит о нем Горди. Живой, сообразительный, с благородной душой. И под всей этой кровью, конечно. Что ж, он отмылся от крови, и Свенскотты забрали его с бойни и отдали в хорошую школу. И тогда действительно стало ясно, чего он стоит. Золотой самородок, найденный в грязной воде. Отметки у него были заоблачные, двигался вперед семимильными шагами. Превращался в джентльмена. И благодарный тоже.

Он читал по воскресеньям вслух своей… нет, я не могу в точности назвать миссис Свенскотт его матерью, потому что был страх внезапной смерти, который она никак не могла прогнать. Вот почему Свенскотты его официально не усыновили. Она боялась дать ему эту фамилию. Но он был ее искрой надежды, этот Тревор, и он вывел ее из бездны. И они стали его приемными родителями, и любили его как сына — с какой точки зрения ни смотреть. И знаете что? Мистер Свенскотт даже воспользовался своим немалым влиянием, чтобы Тревора приняли в школу права!

Мэтью хмыкнул — дескать, бывает же у людей удача во всем!

— И в довершение всего, когда Тревор получил диплом с отличием, Свенскотты увезли его в путешествие по Италии. Ах, какое это было увлекательное путешествие! Какое радостное событие! А потом мистер Свенскотт подарил Тревору приличную сумму, чтобы тот открыл маленькую адвокатскую контору в городке св. Эндрю-На-Холме — родина самого мистера Свенскотта, где он, полагаю, лежал когда-то на траве, мечтая о том, как будет дирижировать симфониями под облаками. И знаете что потом было, Эндрю? Горди мне сказал, что Тревор Кирби выплатил своему приемному отцу все до последнего цента. Все и более того. Тревор, видите ли, добился больших успехов. Конечно, он не стал известным юристом в большом городе, но это, быть может, и к лучшему. Иногда мне кажется, что в большом городе юристы теряют из виду истинный смысл правосудия. Вам так не кажется, Эндрю? Иногда мне кажется, что они разочаровываются в жизни и начинают верить, что вся система правосудия с задачей не справляется. Такие мысли очень печально влияют на разум человека, вы не согласны?

Адвокат поднес руку к лицу и ничего не сказал.

— Вы меня простите, сэр. — Мэтью почувствовал, что в горле застрял ком. — Но я должен закончить. Я иначе не умею.

— Да, — ответил едва слышный голос. — Я понимаю.

— К сожалению, — продолжал Мэтью, тоже слегка хрипло, — когда Тревор начал самостоятельную жизнь, миссис Свенскотт снова стала уходить в себя. Да, конечно, он ее навещал, но… что происходило, то происходило. Как рассказывает Горди, она к концу уже сутками не могла спать, ей мерещились картины смерти и разрушения. Мистер Свенскотт делал что мог, пытаясь ее успокоить, но ее личность продолжала медленно распадаться. И настал день, когда он предложил жене подумать об отъезде из Англии в колонии, чтобы начать там жизнь сначала. Тяжелая задача? Конечно. С огромными трудностями? Несомненно. Но его дело разрослось и отнимало все время и силы. Мистер Свенскотт решил оставить его другому управляющему, которого тогда обучал. И куда же именно ехать в колониях, чтобы можно было продолжать то же привычное занятие оптовой торговлей, но так, чтобы это не отнимало все силы, чтобы можно было больше времени проводить с женой? Бостон? Пуритане на таверны смотрят косо. Нью-Йорк? Можно бы, но там обосновался старый соперник по имени Пеннфорд Деверик, а он не из тех, кто любит конкуренцию. Ну, тогда Филадельфия! Город квакеров! Исполненный братской любви и дружеского общения! Таверн там поменьше, чем в Нью-Йорке, но это даже лучше, правда?

— Это даже лучше, — неразборчиво повторил адвокат, все так же отвернувшись.

— И это правда, — сказал Мэтью, пристально на него глядя. — И все-таки при всех заботах, хлопотах и трудностях освоения в новых землях, заведении знакомств, строительства жизни с самого начала, миссис Свенскотт не могла не чувствовать пустоту внутри. Вы знаете, что она сделала, Эндрю? Она похоронила усопшего младенца в саду с бабочками за домом, и его она оставила спать там, но двух других сыновей забрала с собой, чтобы похоронить на кладбище церкви Христа. Люди, с которыми я разговаривал в Филадельфии, о младенце не знали, Эндрю. Не знали, что миссис Свенскотт несет на себе груз трех смертей, а не двух.

— Могу себе представить, — донесся искаженный голос.