Королева Воздуха и Тьмы

— Ты поднялся на этот костер ради него, — сказала она.

— Я знаю, я говорил тебе, это было похоже на инстинкт выживания, что-то, что я не мог контролировать. Но это не вопрос жизни и смерти. Это эмоции. И поэтому мой разум не будет их обрабатывать.

Эмоции могут быть вопросами жизни и смерти. Эмма указала на свой шкаф.

— Ты знаешь, почему я все это убрала?

Лоб Джулиана нахмурился.

— Ты покончила с этим, — сказал он. — Ты узнала, кто убил твоих родителей. Тебе это больше не нужно.

— Да и нет, наверное.

— Если все пройдет хорошо, надеюсь, Магнус сможет снять с меня заклятие завтра или послезавтра, — сказал Джулиан. — Зависит от того, как быстро лекарство сработает.

— Ты мог бы уже поговорить с ним об этом, — сказала Эмма, прислонившись к подоконнику рядом с Джулианом. Это напомнило ей о прошлых, лучших временах, когда они оба сидели на подоконнике и читали, или Джулиан рисовал, молча и довольствовался по часам. — Зачем ждать?

— Я не могу рассказать ему все это, — сказал Джулиан. — Я не могу показать ему, что я написал на руке — он захочет снять заклинание прямо сейчас, а он недостаточно силен. Это может убить его.

Эмма удивленно повернулась к нему. — Это сочувствие, Джулиан. Это ты понимаешь, что Магнус может чувствовать. Это хорошо, да?

— Может быть, — сказал он. — Есть кое-что, что я делаю, когда не уверен, как справиться с чем-то эмоциональным. Я пытаюсь представить, что бы ты сделала. Что бы ты приняла во внимание. Разговор с Таем прошел слишком быстро, чтобы я мог это сделать, но это действительно помогает.

— Что бы я сделала?

— Конечно, все рушится, когда я с тобой, — сказал он. — Я не могу представить, что ты хочешь, чтобы я делал с тобой или рядом с тобой. Я не могу видеть тебя твоими собственными глазами. Я даже не вижу себя твоими глазами. — Он легко коснулся ее обнаженной руки, где была парабатайская руна, обводя ее края.

Она увидела его отражение в окне: другой Джулиан с таким же острым профилем, такими же темными ресницами. — У тебя есть талант, Эмма, — сказал он. Доброта, которая делает людей счастливыми. Ты предполагаешь, что люди не просто способны на лучшее, но и хотят быть лучшими. Ты предполагаешь то же самое обо мне. — Эмма пыталась нормально дышать. Чувство пальцев на ее руне заставляло ее тело дрожать. — Ты веришь в меня больше, чем я в себя.

Его пальцы прочертили дорожку вниз по ее обнаженной руке, к запястью и обратно. Это были легкие и ловкие пальцы; он прикасался к ней так, словно делал наброски ее тела, обводя линии ключиц. Задел зазубрину у основания ее горла. Скользя вниз, чтобы пробежать вдоль выреза ее платья, просто задевая верхний изгиб ее груди.

Эмма вздрогнула. Она знала, что может раствориться в этом ощущении, утонуть в нем и забыть, спрятаться за ним. — Если ты собираешься это сделать, — сказала она, — ты должен поцеловать меня.

Он заключил ее в объятия. Его губы на ее губах были теплыми и мягкими, нежный поцелуй превратился в жар. Ее руки скользили по его телу, теперь уже знакомому ей: гладкие мышцы под футболкой, шероховатость шрамов, нежность лопаток, изгиб позвоночника. Он пробормотал, что она прекрасна, что он хочет ее, что он всегда хотел ее.

Сердце бешено колотилось в груди, каждая клеточка говорила ей, что это Джулиан, ее Джулиан, что он чувствует, пробует на вкус, дышит так же, как она, и что она любит его.

— Это идеально, — прошептал он ей в губы. — Вот так мы сможем быть вместе и никому не навредить.

Ее тело кричало, чтобы она не реагировала, просто соглашалась с этим. Но разум предал ее. — Что именно ты имеешь в виду?

Он смотрел на нее, наполовину закрыв лицо темными волосами. Ей хотелось притянуть его к себе и снова покрыть его губы поцелуями; хотелось закрыть глаза и забыть обо всем, что случилось.

Но раньше ей никогда не приходилось закрывать глаза на Джулиана.

— Важны эмоции, а не поступки, — сказал он. — Если я не люблю тебя, мы можем сделать это, быть вместе физически, и это не будет иметь значения для проклятия.

Если я не люблю тебя.

Она отступила от него на шаг. Ей казалось, что она разрывает свою собственную кожу, как если бы она посмотрела вниз и увидела кровь, сочащуюся из ран, где она оторвалась от него.

— Я не могу, — сказала она. — Когда ты вернешь свои чувства, мы оба пожалеем, что сделали это, когда тебе было все равно.

Он выглядел озадаченным. — Я хочу тебя так же сильно, как я когда-либо желал. Это не изменилось.

Она вдруг почувствовала усталость. — Я тебе верю. Ты только что сказал, что хочешь меня. Что я была красива. Но ты не сказал, что любишь меня. Ты всегда так говорил раньше.

В его глазах мелькнуло что-то странное. — Я уже не тот человек. Я не могу сказать, что чувствую то, чего не понимаю.

— Ну, мне нужен тот же человек, — сказала она. — Мне нужен Джулиан Блэкторн. Мой Джулиан Блэкторн.

Он потянулся, чтобы коснуться ее лица. Она отступила назад, подальше от него не потому, что ей не нравилось его прикосновение, а потому, что оно ей слишком нравилось. Ее тело не знало разницы между этим Джулианом и тем, в ком она нуждалась.