Королева Воздуха и Тьмы

Нет ничего, если нет тебя. Сожаление и отчаяние разрывали Кита. Он не мог ненавидеть Тая за это. Но он никогда ничего не будет значить для Тая и никогда не значил: это было совершенно очевидно.

— Я любила тебя, Тай, я любила тебя, даже когда умерла, — сказал призрак Ливви. — Но ты перевернул вселенную, и мы все за это заплатим. Ты сделал брешь в структуре жизни и смерти. Ты не понимаешь, что наделал. Слезы потекли по лицу Ливви и капали в воду: отдельные светящиеся капли, похожие на искры огня. — Ты не можешь заимствовать у смерти. Ты можешь только платить за это.

И она исчезла.

— Ливви! — Тай не закричал, слово будто вырвали из него; он свернулся калачиком, обнимая себя, как будто отчаянно пытался удержать свое тело от разрушения. Кит слышал, что Тай плачет, ужасные мрачные рыдания, которые исходили от него; еще час назад он бы сдвинул Небеса, чтобы его остановить. Теперь он не мог сделать и шагу, его собственная боль — терзающая агония, которая удерживала его на месте. Он посмотрел на церемониальный круг; пламя снова стало белым, и предметы внутри начали уничтожаться. Бархатный мешок превратился в пепел, зуб почернел, мел и мирра были уничтожены. Только ожерелье все еще блестело целым и невредимым. Пока Кит смотрел, письмо из Туле загорелось, и слова на странице вспыхнули, запылали черным, прежде чем исчезнуть:

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

* * *

У дверей тюрьмы Гарда Дрю остановилась, отмычки в руке. Она тяжело дышала из-за подъема на холм. Она не пошла обычным путем, но пробралась сквозь подлесок, оставаясь вне поля зрения. Ее запястья и лодыжки были разодраны царапинами от шипов и веток. Она едва чувствовала боль. Сейчас настал момент расплаты. С другой стороны этого поступка, пути назад не было. Не имеет значения насколько она молода, если Гораций и другие достигли цели и узнали, что она сделала, ее накажут.

Голос Джулиана эхом отдавался в ее ушах. Ты часть Дозора Ливии. Не забывай об этом. Дрю знала, что Ливви бы не колебалась. Она бы бросилась вперед, отчаянно пытаясь исправить любую несправедливость, которую видела. Она никогда бы не сдерживалась. Она бы никогда не колебалась. Ливви, это за тебя, моя сестра. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Она приступила к замку.

* * *

Вход в Город Молчания был так же, каким Эмма его запомнила. Едва размеченная тропа пролегала через угол леса Броселинд, окруженная густой зеленью. Было очевидно, что мало кто ходил этим путем и редко — ее ведьмин огонь показал путь, почти не меченный следами. Она могла слышать щебетание ночных птиц и движение мелких животных среди деревьев. Но чего-то не хватало Броселинду. Это всегда было место, где можно было ожидать, что среди листьев появятся проблески блуждающего огонька, или услышать треск костра, вокруг которого собирались оборотни. Было что-то вполне реальное в его нынешнем безмолвии, что заставило Эмму идти с особой осторожностью.

Деревья росли все гуще, когда она достигла горы и нашла дверь среди камней. Она выглядела так же, как и три года назад: остроконечная и с вырезанным барельефом ангела. Тяжелый медный молоток свисал с дерева. Действуя в основном инстинктивно, Эмма потянулась за спину и вытащила Меч Смерти из ножен. Его тяжесть была не сравнима ни с одним другим мечом, даже с Кортаной, и он сиял ночью, как будто излучал свой собственный свет. Она взяла его из палатки Джулиана, где он была спрятана под одеялом, завернутая в бархатную ткань. Она заменила его другим мечом. Он не пройдет внимательный осмотр, но у него не было причин каждые пять минут бегать в палатку, чтобы проверять. В конце концов, лагерь охранялся.

Она положила свою руку на дверь. В послании брата Шадраха говорилось, что сегодня в Городе молчания будет пусто, а Безмолвные Братья служат стражами на городских стенах накануне переговоров. И все же дверь, казалось, пульсировала напротив ее ладони, словно она билась как сердце.

— Я Эмма Карстаирс, и я несу Меч Смерти, — сказала она. — Откройся во имя Мэллетарха.

В течение мучительно долгого мгновения, ничего не происходило. Эмма начала паниковать. Быть может, Меч Смерти из Туле был другим, каким-то образом, его атомы слишком изменены, это магический пришелец. Дверь открылась сразу, беззвучно, как рот при зевании. Эмма скользнула внутрь, оглянувшись разок через плечо на молчаливый лес. С той же тишиной дверь закрылась за ней, и Эмма оказалась в узком проходе с гладкими стенами, ведущем к лестнице, спускающейся вниз. Когда она спускалась, ее магический свет отражался от мраморных стен, ощущение, будто она проходила через память.

Город молчания в Туле, пустой и заброшенный. Круги огня в комнате из костей, когда она завершала свой ритуал парабатаев с Джулианом. Ее самая большая ошибка. Та, что закончилась этим путешествием. Она вздрогнула, когда вышла в основную часть города, где стены были обшиты черепами и бедренными костями, а с потолка свисали тонкие люстры из костей. По крайней мере, в Туле, она не была одна. Наконец она вошла в комнату Говорящих Звезд. Это было так же, как во сне.