Черные простыни были к месту. Беленькая девушка лежала на них, как редкостная драгоценность. Он произнес, почти пропел:
— Ты прекрасна, возлюбленная моя, вся прекрасна ты, и нет пятна на тебе…
И Жанна отозвалась ему в тон:
— Освежите меня яблоками, прохладите меня вином, ибо я изнемогаю от любви…
[59]Алеандро поднял столик вместе со свечками и бутылками и перенес его к изголовью постели. Жанна раскрыла глаза, приподнялась и приняла от него фужер.
— Ты любишь меня? — спросила она.
— Да, — сказал он, припадая к ее ногам и покрывая их поцелуями. Она стала поджимать ноги и отталкивать его:
— Пощади меня, Давид, дай мне отдохнуть… Скажи мне лучше — за что ты меня любишь?
Королева? Какая королева? Перед ним была беленькая девушка с золотыми волосами и совершенно нагая.
Он ласково провел рукой по ее телу и сказал, не задумываясь:
— За то, что ты — это ты.
Она несколько времени смотрела ему в глаза своими широко распахнутыми голубыми глазами, потом кивнула:
— Ты, конечно, прав. Я люблю тебя за то же самое. Ты помнишь площадь Мрайян? Я ведь тогда упала нарочно…
— Да, — сказал он, — я знаю… Это было нашим вторым объяснением в любви…
— А первое?..
— Прошлым летом, в поле…
— Да, август, месяц по знаком Девы… Обними меня…
…Замковые часы прозвонили половину первого, когда она задала ему следующий вопрос:
— Скажи мне, Давид, есть у тебя друзья?
— Друзья?.. — Он запнулся. — У меня их множество…
Жанна улыбнулась:
— А кому из них ты мог бы рассказать об… этом?
Он растерянно посмотрел на нее, допил свое вино.
— Мне кажется, никому… Да и зачем? Ведь это — только наше с тобой, и больше ничье…
При этих словах девушка вздрогнула, как от удара. Он увидел, как она пошарила вокруг себя, потащила простыню и прикрылась до самого подбородка. Он с тревогой следил за ее действиями. Она выставила из-под черной ткани белый локоть и, опершись на него, выговорила:
— А у меня такой человек… был.
Он тоже вздрогнул. Он сразу понял, о ком она говорит. Это она полагала, что никто не придает отъезду в Толет Эльвиры де Коссе: все в замке только об этом и говорили — шепотом, разумеется. Ему вдруг тоже захотелось чем-нибудь прикрыться, но вся его одежда была раскидана по комнате. Он отсел от нее и завернулся в полог постели. Жанна молчала, словно ждала, пока он сделает это.
Затем она заговорила, не глядя на него:
— Эльвира была для меня все. Когда я полюбила, когда я призналась себе, что люблю тебя, — уже тогда я почувствовала, что ее общество менее желанно мне, чем бывало всегда… Я не могла сказать ей
Жанна замолчала. Кажется, она плакала.
— Выходит, что я виновен в этом, — сказал он, не подумав.
— Вот уж глупо сказал. — Жанна подняла на него сухие глаза, взгляд ее был строг и печален. Он смутился, даже закрыл лицо руками. Зазвонили часы на башне.
— Сколько это, я не поняла? — спросила она.
— Три четверти первого, — ответил он машинально.
— Я хочу выйти в лес. Не смотри на меня, я должна одеться.
Одевались долго, мучительно и неловко, стараясь не видеть и все время видя друг друга. Жанна неумело свернула волосы узлом на затылке и пыталась их сколоть; у нее ничего не получилось, и она, сердито тряхнув головой, оставила их распущенными. Не взяв свечи, она шагнула в темноту винтовой лестницы, и он последовал за ней. Ощупью выбрались они наружу.
Облаков не было, но ущербная половинка луны давала мало света. Ветерок шептался с листьями деревьев. Ночной сумрак съел все краски; только река поблескивала тусклым серебром. Жанна уверенно шла по тропинке среди высокой травы; Алеандро следовал за ней, как привязанный.
Тем же уверенным, неторопливым шагом Жанна перешла речку по хрупкому мосточку без перил и вошла в лес. Дорога была ей хорошо знакома, она могла бы идти и с закрытыми глазами. Она остановилась только, выйдя на большой камень на берегу реки. Алеандро понял, что она привела его на священное место, в храм девической дружбы. Он не смел ступить на этот камень. Жанна стояла,
Наконец она сказала не оборачиваясь:
— Мне холодно.
Он тут же снял плащ и набросил ей на плечи, но она недовольно повторила:
— Мне холодно. — И тогда он ступил на камень и обнял ее сзади. Она прижалась к нему спиной, она хотела, чтобы он утешил ее.