Королевская шутиха

Я закрыла дверь. В лавочке стало тише, но не теплее.

— Как ты думаешь, сколько ему осталось жить? — тихо спросила я.

Я надеялась, что несколько месяцев или даже год.

— Считаные дни, — огорошил меня Дэниел. — Возможно, недели. Но вряд ли больше.

— Дни? — повторила я, снова не желая соглашаться с услышанным. — Почему дни?

Дэниел покачал головой. Его глаза были полны сочувствия.

— Прости меня, Ханна, но опухоль уже слишком большая.

— Может, позвать другого врача? Твой наставник согласится его осмотреть?

Дэниел не обиделся.

— Если хочешь, я приведу своего наставника. Но и он, и любой другой врач скажет то же самое. Ханна, речь идет не о какой-то таинственной болезни. Опухоль легко прощупывается. Она давит на все жизненно важные органы: желудок, легкие, сердце. Она выжимает из твоего отца все жизненные соки.

— Довольно! — замахала руками я. — Не хочу об этом слышать!

Дэниел покорно замолчал.

— Главное, твой отец не чувствует боли. И не боится. Он готов к смерти и знает, что она близка. Он лишь тревожится за тебя.

— Почему?

— Потому что ты — его дочь, и он боится оставлять тебя в этом мире одну. Успокой его и скажи, что ты в полной безопасности.

Я молчала, переминаясь с ноги на ногу.

— Я поклялся твоему отцу, что первым приду тебе на помощь, если ты вдруг попадешь в беду или тебе будет грозить опасность. Пока ты живешь, я буду оберегать тебя как свою жену.

Я вцепилась в дверную ручку, чтобы не броситься к Дэниелу в объятия и не зарыдать в голос, точно брошенный ребенок.

— Это очень любезно с твоей стороны, — все-таки сумела произнести я. — Я не нуждаюсь в твоей защите, но все равно спасибо тебе, что успокоил моего отца.

— Ты находишься под моей защитой вне зависимости от того, нужна она тебе или нет, — невозмутимо ответил Дэниел. — Я был и остаюсь твоим мужем и помню об этом.

Он надел не успевший высохнуть плащ.

— Завтра я снова приду и буду навещать твоего отца ежедневно, где-то ближе к полудню. Я найду вам хорошую сиделку, чтобы ты не сбилась с ног от усталости.

— Я сама позабочусь об отце, — сердито возразила я. — Не нужны мне никакие сиделки.

— Ханна, не надо отказываться от помощи, — с мягким укором сказал Дэниел. — Тебя на все не хватит. А сиделка обучена оказывать помощь больным. И, конечно же, я тоже буду помогать, просишь ты об этом или нет. Сейчас ты противишься, но потом, думаю, признаешь, что моя помощь была нелишней. Я всегда относился и буду относиться к тебе по-доброму.

Я лишь кивнула, поскольку боялась заплакать. Когда Дэниел ушел, я еще некоторое время провела в пустой лавочке. Потом, успокоившись, поднялась к отцу, взяла еврейскую Библию и стала читать ему вслух.

Дэниел оказался прав: мой отец быстро угасал. Верный своему обещанию, Дэниел нашел для него ночную сиделку, чтобы отец ни на минуту не оставался один, чтобы рядом с его постелью всегда горела свеча и он слышал слова, близкие его сердцу. Сиделкой оказалась плотная, коренастая французская девушка по имени Мари. Она происходила из крестьянской семьи, но ее родители отличались набожностью, и потому Мари знала наизусть все псалмы. Она была уроженкой французской провинции Иль-де-Франс, что отражалось на мягкости и плавности ее речи. Отец засыпал под баюкающие звуки ее негромкого голоса, а Мари продолжала без устали читать псалмы, чтобы не заснуть самой. Я наняла молодого парня, который торговал книгами, пока я сидела возле отца и что-нибудь читала ему на еврейском языке.

В апреле, роясь среди отцовских сокровищ, я случайно нашла кусок манускрипта с еврейскими молитвами за усопших. Отец же не усмотрел в этом никакой случайности и, когда я принесла ему находку, встретил манускрипт одобрительной улыбкой. Я принялась было возражать, но он взмахнул ослабевшей рукой, прося меня замолчать.

— Да, дорогая, мой час совсем близок, — только и сказал он. — Обещай мне, что с тобой все будет благополучно.

Я молча кивнула, отложила молитвенник и встала на колени перед отцовской постелью. Он привычным жестом коснулся моей макушки, даруя отцовское благословение.

— Не тревожься за меня, — сказала я отцу. — Я не пропаду. У меня есть лавочка. Я буду печатать книги и продавать их. Я заработаю себе на жизнь. И Дэниел всегда мне поможет.

Отец кивнул. Он покидал этот мир и не хотел тревожить свою душу советами и возражениями.

— Я благословляю тебя, querida, — почти шепотом произнес он.

— Отец! — всхлипнула я, уткнувшись головой в его одеяло.

— Благословляю тебя, — снова повторил он и закрыл глаза.

Я заставила себя снова сесть и отерла рукавом слезы. Но они продолжали капать, и я почти не видела слов. Потом, устыдившись своей слабости, я еще раз вытерла глаза и стала читать: «Возвеличено и свято будет имя Господне в мире, что сотворил Он волею Своей. И да воздвигнет Он царствие свое в дни вашей жизни и жизни всех колен Израилевых, и да приидет оно вскорости, по молитвам вашим. Аминь».