Королевская тайна

Два года назад, когда умер господин Хэксби, Марвуд велел Маргарет оказывать молодой вдове всяческую помощь и поддержку. В те дни и в чертежном бюро, и в квартире этажом ниже царили горе и неуверенность в завтрашнем дне. Горничной Кэт, Джейн Эш, тогда едва исполнилось тринадцать, и ей нельзя было доверить ничего, кроме простейших обязанностей. Теперь же, в значительной степени благодаря Маргарет, Джейн многому научилась и толку от нее стало больше, но она по-прежнему оставалась совсем еще юной и, увы, не блещущей умом девицей. В результате хозяйством на Генриетта-стрит управляла Маргарет Уизердин. С уверенностью, рожденной опытом, Маргарет советовала, как чинить тонкое белье или выводить пятна с ковра. Она знала, когда булочник завышает цену, и от имени Кэт неоднократно разбиралась с этим пройдохой лично. А еще Маргарет выступала источником всевозможных сведений и даже наставницей в делах, которые женщины обсуждают лишь друг с другом. Маргарет знала себе цену. Милостиво дозволяя Кэт вручить ей подарок, денежный или же любой другой, она принимала его без неуместного подобострастия.

Два-три раза в неделю жена Сэма заглядывала на Генриетта-стрит, чаще всего ближе к вечеру – в это время ее присутствие в Савое обычно не требовалось. Марвуду было известно, что она заходит к госпоже Хэксби, но вряд ли хозяин догадывался, как часто его служанка бывает в доме под знаком розы. В любом случае он никогда не обсуждал эту тему с Кэтрин, да и она с ним тоже. Однажды Кэт напрямую спросила у Маргарет, не возражает ли Марвуд против ее постоянных отлучек.

Та пожала плечами:

– Госпожа, я исполняю все свои обязанности и даже более того. А еще слежу, чтобы ни Сэм, ни юный Стивен не отлынивали от работы. Господин Марвуд это знает и без лишней надобности не учиняет мне допросов. Он хороший хозяин.

Ответ прозвучал почти как укор. Маргарет была предана и Марвуду, и Кэт, но только по-разному.

* * *

Встреча в Горинг-хаусе заняла больше времени, чем рассчитывала Кэт. Потом она нанесла визит потенциальному клиенту на Пэлл-Мэлл, таким образом задержавшись еще больше. На Генриетта-стрит она вернулась только вечером. Поднявшись по лестнице в свою квартиру – комнаты, расположенные прямо под чертежным бюро, – Кэт услышала в спальне голоса.

Маргарет, плотно сбитая краснолицая женщина с короткими ногами и копной черных кудрей, стояла на коленях возле кровати, а перед ней тянулся ряд туфель, которые Джейн выставила для проверки, будто солдат на параде. Когда в комнату вошла хозяйка, Маргарет встала и, сделав чисто формальный книксен, доложила:

– Эта глупая девица чистила обувь, не дождавшись, когда грязь высохнет! – В доказательство она продемонстрировала туфли с ремешками и на двухдюймовых каблуках. – Взгляните! Теперь на коже так и останется пятно. Туфли испорчены.

Опустив голову, Джейн Эш молча стояла рядом. Служанка чуть не плакала – впрочем, как и всегда в подобных случаях.

– Не беда, – ответила Кэт. – Они мне никогда не нравились. Сама не знаю, зачем их купила.

– А на эти пора ставить новые подметки, – прибавила Маргарет, наклоняясь и поднимая с пола крепкие, добротные сабо. – И оно того стоит, им сносу не будет – главное, чтобы их эта бестолковая девица не загубила. – Поставив сабо обратно, Маргарет взяла туфли с заостренными носами, подкладкой из зеленого шелка и трехдюймовыми каблуками. Их Кэт надевала вчера вечером, когда вместе с ван Рибиком отправилась на концерт месье Грабю. – Эти больше надевать нельзя, а то каблук отвалится. Чего доброго, еще ногу сломаете. До чего халтурная работа – туфли почти не ношенные! Я бы на вашем месте вернула их сапожнику. Ума не приложу, зачем вы их купили.

– Они очень элегантные, – возразила Кэтрин. – Джейн отнесет их в мастерскую, пусть починят каблук. Завтра утром, Джейн. Запомнила?

Кэт задумчиво поглядела на туфли. А ведь они и впрямь красивые. Раз уж придется плыть во Францию, надо непременно взять их с собой, а значит, туфли необходимо срочно починить. Для дороги они, конечно, не подойдут, но зато пригодятся, если нужно будет выйти в свет или даже предстать перед Мадам. Кэт не слишком много внимания уделяла внешности, однако по причинам, остававшимся загадкой даже для нее самой, к обуви испытывала особую слабость. Ничто так не способствует бодрости духа, как осознание, что на тебе прелестные туфли, пусть даже их не видно и о них знаешь только ты. За исключением книг и архитектурных гравюр, туфли были единственными предметами роскоши, на которые Кэт не скупилась. Более того, на обувь она тратила больше, чем могла себе позволить.