Королевская тайна

Ни слова не прибавив, он отвернулся и зашагал прочь. Я последовал за ним, и слуга привел меня туда, где раньше, похоже, был разбит огород. Один угол заполняли густые заросли каких-то ягодных кустов. Сразу бросалось в глаза, что именно здесь Сэм и облегчился – между этими зарослями и стеной.

– Поглядите за кустами, – велел он.

Сэм ловко перепрыгнул через кучу, над которой до сих пор поднимался пар. Я последовал за ним. Кусты заполняли не весь угол. За ними в пространстве между стенами располагался пустырь размером примерно шесть на четыре фута. Часть пустыря была завалена пожелтевшими стеблями, срезанными осенью. А на свободном участке…

– Видите, сэр? – Мой слуга ткнул пальцем. – Вон тут.

Землю недавно разворошили. Я отшвырнул ногой стебли. Здесь кто-то недавно копал.

– Да не здесь, а там.

Наконец я заметил то, что показывал мне Сэм. Из земли торчал какой-то предмет. Сначала я решил, что это палка.

Я опустился на корточки и понял, что передо мной рука – вот большой палец, а вот указательный. Под давно не стриженными ногтями ободки черной грязи. На пальце виднелись отпечатки маленьких зубов, местами кожа была повреждена. Какой-то ночной зверек добрался сюда раньше нас.

Я сглотнул подступавшую к горлу желчь и принялся наконечником трости отбрасывать комья земли в сторону. Вот уже кисть руки показалась целиком, а вслед за ней и запястье.

И не только запястье, но и замызганный, насквозь мокрый манжет камзола. Я сглотнул еще раз. Ткань темная. Багровая? Или может быть, пурпурная?

Но потом, чувствуя, что история повторяется, я произнес вслух:

– Бордовая.

Сэм устремил на меня недоуменный взгляд. Что ж, ван Рибика мы не нашли, но зато обнаружили Джонсона.

* * *

– Мертв? – переспросил лорд Арлингтон три часа спустя. Он хмурился так, словно бы воспринял эту новость как личный вызов. – Только этого нам еще не хватало!

Мы с ним прохаживались по Собственному саду в Уайтхолле. Лорд Арлингтон выпустил газы: он только что отобедал с герцогом Йоркским, и лицо его раскраснелось от вина. Арлингтон вынул из кармана зубочистку.

– Отчего он умер? – спросил мой начальник.

– Я не заметил на теле Джонсона никаких следов, ваша светлость. Его лицо искажала гримаса, но о способе убийства остается только гадать. Кошелька нет, карманы пусты, одежду убийца снимать не стал.

«Джонсон лишился только бордового платка: он валялся в вольере у льва», – мысленно прибавил я.

Эта находка свидетельствовала о том, что Джонсон побывал в доме на Слотер-стрит – вернее, в конюшне. Теперь стало очевидно, чье тело обнаружил Брокмор на жертвенном камне десять дней назад, в ночь с четвертого на пятое марта. Примерно за трое суток до этого во время обеда с Джонсоном я убедил его обыскать комнату ван Рибика в таверне «Синий куст». Похоже, голландец убил не только Стивена, но и Джонсона тоже.

– Преступник не поленился закопать труп, – проговорил Арлингтон. – Зачем?

Некоторое время мы шагали молча.

– Кто-то не хотел, чтобы труп нашли, – предположил я. – Преступнику удобнее всего, если Джонсон просто исчезнет с лица земли.

– И снова мы возвращаемся к ван Рибику. – Остановившись возле солнечных часов, милорд уставился на меня своими глазами навыкате. – Кому еще нужно избавляться от Джонсона? Все дороги ведут к этому проклятому голландцу.

Сунув зубочистку в рот, его светлость выплюнул кусочек мяса. Этот человек привык скрывать свои чувства. Но в кои-то веки собственное лицо ему не повиновалось. Во взгляде Арлингтона я прочел тревогу и отчаяние.

– Вы должны найти ван Рибика, Марвуд, – произнес он. – Словами не передать, насколько это важно.

* * *

– Как сегодня чувствует себя Калибан, сэр? – поинтересовалась мать Марии.

– Кажется, немного получше. Слава богу! – ответил господин Фэншоу, грея руки у камина в гостиной. Он только что вернулся из конюшни. – Во всяком случае, не хуже, чем вчера.

– Рада слышать.

– Но у него по-прежнему нет аппетита, мадам. Видели бы вы, как бедняга сегодня ел мясо – клевал, точно птичка! Даже у человека с каменным сердцем на глаза навернулись бы слезы. Брокмор принес Калибану на обед кусочки молодого ягненка. Но лев к ним едва притронулся.

Госпожа Эббот устремила на свекра взгляд, исполненный мольбы:

– Не будет ли… не будет ли грешно помолиться за него сегодня вечером, сэр?

Господин Фэншоу улыбнулся невестке:

– Ваше доброе сердце делает вам честь, Анна. Пожалуй, я добавлю к молитве пару слов, если это будет допустимо с богословской точки зрения.

– Разве недопустимо молить Господа, чтобы Он облегчил страдания? Ведь мы все тоже страдаем.

– Как верно подмечено!