Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Вместе с тем, исследования Н. Элиаса подтолкнули французских и в целом европейских историков к изучению двора Франции. В элиасовском определении двора была заложена как институциональная, так и социальная составляющая куриального института — то, что не может быть рассматриваемо по отдельности, и с чем были солидарны Мишель Антуан и Ролан Мунье, крупные специалисты по истории институтов Старого порядка[55]. В своих энциклопедических трудах они также подчеркивали важность изучения королевского двора как института, наряду с иными учреждениями Старого порядка, равно как иерархических социальных систем XVI–XVIII вв.[56]

. В 1975 г. появилась первая обзорная работа о средневековом дворе Франции, авторства Эмманюэля Бурассена, «Двор Франции в феодальный период (987–1483). От королей-пастырей к абсолютным монархам»[57]. Рассматривая организацию, структуру, повседневную и праздничную жизнь двора Капетингов и Валуа, Э. Буррасен подчеркнул две главные характеристики средневекового двора: высокую степень институционализации структурных единиц двора в сочетании с постоянными организационными и прочими изменениями в силу политических, культурных и персональных влияний. В 2001 г. английский историк Малколм Вэйл пришел к похожим выводам, показав взаимовлияние княжеских дворов Северо-Западной Европы и французского двора уже в добургундскую эпоху[58]

.

Большая часть работ французских историков, появившихся в 1970-е — 1980-е гг., касалась периода расцвета двора Франции в период правления Бурбонов. Единственной работой, посвященной двору XVI в., стала докторская диссертация Жаклин Буше, написанная 1977 г. не без влияния идей Н. Элиаса, — «Общество и менталитет вокруг Генриха III», которая затем переиздавалась в полном и сокращенном виде[59]. Ж. Буше главный акцент в своей работе сделала на изучении повседневных практик двора: социальных, культурных, религиозных, интеллектуальных, и практически не затронула политических вопросов. В ее изображении французский двор последнего Валуа представлен как отражение общественных процессов Франции эпохи позднего Ренессанса, функционируя как культурный микрокосм, цементирующий социальное и культурное единство дворянской элиты вокруг фигуры Генриха III.

В похожем ключе была выдержана монография Жана-Франсуа Сольнона «Двор Франции» (1987), ставшая первым специальным исследованием о дворе XVI–XVIII вв., главным образом, дворе Бурбонов. Целью Ж.-Ф. Сольнона было рассмотреть двор в его эволюционном развитии ключевых внешних и внутренних характеристик: отношения ко двору со стороны самих придворных и остальных французов, особенностей и форм иностранного влияния, организации праздников и представлений, культурных практик и моды, возрастающей роли «цивилизатора

» дворянства, нравов и образованности. Французский историк впервые указал на важность изучения структуры дома короля и остального двора в сочетании с главным механизмом, приводящим в действие эту структуру — церемониалом и этикетом. Не менее интересными являются его выводы о том, что королевский двор далеко не всегда играл роль культурного и политического центра, и его эволюцию нельзя рассматривать как ровное и поступательное движение на пути к «сияющему двору» XVII в., поскольку во все времена куриальный институт являлся местом конфликта традиций и инноваций. Вместе с тем книга представляет собой скорее набор очерков о дворе и оставляет впечатление недописанного сочинения. Например, так и остается неясным, каким образом осуществилась институциональная эволюция двора Валуа во двор Бурбонов, какие механизмы и процессы позволили сохранить преемственность обоих дворов[60]

.

Таким образом, французские историки 1970-х — 1980-х гг. заострили свое внимание на институте двора скорее как социальном и культурном феномене, поставив его в контекст истории сословий, монархических учреждений или тесно увязав с биографиями главных персонажей периода Старого порядка. Параллельно начала активно проявлять себя школа американских историков-церемониалистов, которые, не без оглядки на «Два тела короля» Э. Канторовича (1957) с учетом его анализа культа мистического тела монарха, начали активно исследовать церемониальное поле французской монархии[61]. Работы Ричарда Джаксона «Да здравствует король! История коронационной церемонии во Франции от Карла V до Карла X» (1984) и Ральфа Гизи «Королевская погребальная церемония в Ренессансной Франции» (1960), показали, что четыре главные государственные церемонии — похороны монарха, помазание на царство и коронация, торжественный въезд короля и заседание в Парижском парламенте с его участием, являлись основными церемониальными и символическими формами для представления обоих тел короля, мистического/политического и смертного, сложившись именно в конце средневековой эпохи[62].