Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Исследования М. Шатене совпали по времени с активным интересом западного исторического сообщества к истории отдельных аристократических кланов и феномену фаворитизма. Работы профессора Парижского университета — Сорбонны Никола Ле Ру, в частности, книга «Фавор короля. Миньоны и придворные во времена последних Валуа (1547–1589)» (2000) показали механизм складывания ближайшего королевского окружения и формирования «двора при дворе», нового куриального явления — королевской клиентелы, что особенно было очевидно при дворе Генриха III. Основываясь на колоссальном просопографическом материале родственных связей французских дворянских родов, подвизавшихся при дворе (правда, иногда путая персонажи из-за обилия биографических данных), Н. Ле Ру продемонстрировал, что двор в социальном отношении воспринимал сам себя как единое целое, «

общество двора», поскольку был пронизан родственными, клановыми связями, и традицией службы монархам. Однако в условиях обострения внутриполитических и религиозных противоречий, резкого ограничения материальных ресурсов, монархи пытались создать сбалансированную систему распределения благ и королевского внимания, в том числе посредством строгого отбора людей для своего ближайшего окружения, носителей ключевых куриальных постов. Н. Ле Ру, вслед за П.-Л. Редере, снова вернулся к определению «системы двора

» как наиболее точной характеристики куриальной модели, формируемой последними королями из рода Валуа. Для него миньоны — это прежде всего системообразующий социальный элемент всей куриальной конструкции, который были вынуждены создавать короли, для обеспечения управлением королевством при нестабильных обстоятельствах[69].

Монографии французских авторов, Ариан Больтански «Герцоги Неверские и корона. На пути к компромиссу (ок. 1550–1600)» (2006), Тьерри Ранте «Анн де Монморанси, Главный распорядитель двора Франциска I» (2011), Эрика Дюро «Франсуа Лотарингский, герцог де Гиз. Между Богом и королем» (2012), американки Джоанны Милстейн «Гонди: семейная стратегия и образ жизни во Франции раннего Нового времени» (2014), продолжающие тему придворного фаворитизма, продемонстрировали, в какой мере самые знатные семьи Франции были вовлечены в эту куриальную систему и какими рычагами управления, в публичном и частном пространстве они обладали. Наконец, как складывалась политическая судьба этих фамилий, связанная узами «верности» с королем, каким образом формировались придворные клиентелы и в каких формах осуществлялось их соперничество[70]

. Объединяющим началом для всех этих авторов стал анализ процесса клановой борьбы за королевское внимание, куриальные прерогативы, попыток вмешаться в формирование новой иерархии рангов. Двор XVI в. — это социум, разделенный на враждующие религиозно-политические клиентелы, и все попытки слабеющей короны принять на себя роль посредника, по мнению авторов, были изначально обречены на неудачу.

Современный разноплановый интерес к истории двора выразился в появлении в 2006 г. Центра научных исследований Версальского замка (Centre de recherche du château de Versailles — Cour de France, cours d'Europe), занимающегося междисциплинарными исследованиями европейских дворов XVI–XIX вв., и свидетельствовал о формировании самостоятельного направления куриальных исторических исследований. Французский двор занимает первое место среди остальных исследовательских проектов. Однако акценты исследователей этого учреждения и связанных с ним специалистов в основном касаются истории двора периода классического абсолютизма — правления Людовиков, XIV–XVIII, т. е. второй половины XVII в., и редко затрагивают сюжеты предыдущего времени, нас интересующего. В основном, эти сюжеты связаны главным образом с социально-экономическими и культурологическими проблемами, и почти не затрагивают политическую и институциональную составляющую истории двора, их взаимосвязь. Редкие современные французские историки (в частности, Элизавет Лалу), считают эту проблематику истории двора актуальной, а исследования на эту тему — способными изменить сложившиеся представления об институте, стоящем, согласно распространенному клише, в XVI–XVIII вв. во главе тиранической, не ограниченной законами системы публичного управления[71]. Недавно вышедший во Франции коллективный труд, подводящий итог двум конференциям, «Двор Государя. Двор Франции и дворы Европы, XII–XV вв.», только подтверждает эти наблюдения[72].