Королевский двор в Англии XV–XVII веков

В начале мая 1635 г. Франция объявила войну Испании. На первых порах это обстоятельство никак не сказалось на англо-испанских отношениях: испанские корабли с солдатами и золотом продолжали беспрепятственно следовать в Дюнкерк. Когда французский посол маркиз Сенетер прибыл с предложением заключить альянс между Англией, Францией и Голландией, в Уайтхолле его ожидал довольно холодный прием. Вскоре было издано специальное распоряжение для английских летних патрулей, требовавшее от капитанов кораблей повышенного внимания к французам и голландцам, игнорировавшим интересы английских купцов. В поддержку антиголландской стратегии Неколалде Монсон подготовил трактат, осуждающий франко-голландский союз как угрозу английским интересам, а именно – «древнему и безусловному праву первенства в морских водах»[749]. Несмотря на все эти признаки успеха испанской миссии, тайное соглашение между Англией и Испанией так и не было подписано. Особые опасения Неколалде внушил торжественный прием в ноябре 1635 г. племянников Карла I. Испанский посол должен был понимать, что отсутствие каких-либо успехов английской миссии, пребывавшей в Мадриде и Вене с целью добиться компенсации для Пфальца, не способствовало улучшению англо-испанских отношений. С другой стороны, и Генриетта-Мария была крайне рассержена неудачей Сенетера и Пуньи в деле набора добровольцев.

После смерти Уэстона оставшимся членам испанской фракции все больше приходилось считаться с фигурой архиепископа Лода, никогда не питавшего симпатии к Уэстону и его сторонникам[750]. Еще больше ухудшила отношения между Лодом и Коттингтоном неудачная для последнего борьба за должность лорд-казначея. Лод постепенно выдвинулся на первые роли при дворе, став первым советником Карла I. Своим заявлением о пользе разрыва с Испанией Лод довольно быстро завоевал симпатию и расположение королевы и ее профранцузски настроенных сторонников, графов Холланда и Карлайла

[751]. Инициатором сближения, по всей видимости, была королева, искавшая поддержки нового советника Карла I. Испанцы подозревали, что за враждебными действиями стояли фигуры Лода и Генриетты-Марии, сблизившихся на почве борьбы с испанской фракцией[752].

В конце 1635 г., когда перед Филиппом IV встала острая необходимость выплаты жалования войскам во Фландрии, Неколалде было приказано добиться от Карла I гарантии свободного прохода испанских судов через Дувр в Дюнкерк. В течение пяти месяцев, как свидетельствует вице-адмирал Пеннингтон, испанцы беспрепятственно переправили сотни тысяч фунтов во Фландрию[753]

.

Однако теперь у Неколалде, отчаявшегося переубедить Карла I и Коттингтона, не было прежней уверенности в своих силах[754]. Еще одним ударом для испанской стороны стало известие о запрете дальнейшего набора добровольцев в Ирландии. Инициатором принятия этого решения была королева, разозленная тем, что французы, в течение долгого времени добивавшиеся подобного разрешения, так и не смогли получить его у Карла I[755].

В то же самое время в стане англичан также было неспокойно. Королева, Лод и Коук решительно выступили против решения Карла I продолжать помогать Испании в обеспечении ее армии во Фландрии средствами и людьми. Советники настаивали на необходимости пригрозить Испании разрывом отношений, чтобы сделать Филиппа IV более уступчивым в переговорах о судьбе Пфальца. Кроме того, Уиндебэнк и Коттингтон оказались под подозрением в измене[756]. Им было приказано оставить занимаемые ими должности и удалиться в свои загородные имения, где они должны были оставаться до новых указаний[757].

Было ясно, что по престижу и авторитету Коттингтона и Уиндебэнка нанесен серьезный удар.

Большой неприятностью для испанской фракции закончилась поездка Эрандела в Вену в апреле 1636 г., где он должен был вести переговоры о возвращении Пфальца[758]. По словам Карла I, миссия Эрандела являлась последней попыткой Англии вернуть Пфальц мирным путем. В случае неудачи Эрандела король обещал своей сестре предпринять более решительные действия. Хотя назначение Эрандела вызвало негодование Елизаветы, опасавшейся его происпанских настроений, Эрандел, тем не менее, отнесся к своему заданию со всей серьезностью[759]. Как стало известно Корреру, Эрандел получил от Карла I полномочия не только вести переговоры, но и заключать любое соглашение, которое он сочтет полезным для Пфальца и короля.