Королевский двор в Англии XV–XVII веков

После возвращения Эрандела из Вены король стал более дружелюбным по отношению к Франции. Уже в октябре 1636 г. Контарини, посол Венеции во Франции, сообщает о «большой склонности двора к войне» и о собрании королем шотландских военачальников, служивших под командованием Густава Адольфа[880]. Всю зиму 1636/37 г. англичане готовили флот, который должен был возглавить сын Елизаветы[881]. В феврале Лод писал: «Теперь я верю, что со временем это выльется в войну»

[882]. Также сам Карл I информировал Уэнтворта о близости войны и о необходимости обезопасить Ирландию на случай атаки: «После возвращения Эрандела я понял, что то, чего я так боялся, стало реальностью: восстановление моей сестры и племянника в правах и владениях невозможно без военного вмешательства. Это толкает меня к союзу с Францией и объявлению Испании нашим врагом»[883]. В марте 1637 г. новый флот был уже практически полностью готов. Нортумберленд, назначенный благодаря стараниям Генриетты-Марии лорд-адмиралом, уже получил приказ быть наготове. Сам Карл I говорил, что нет ничего хорошего в росте силы и влияния Габсбургов, но, тем не менее, еще не решался на открытый разрыв с Империей[884]

.

В стремлении заключить союз с Францией и добиться возвращения Пфальца военным путем Карл I пользовался полной поддержкой как Генриетты-Марии, так и Лода, в то время как Уэнтворт придерживался диаметрально противоположной точки зрения. Очевидно, Уэнтворт понимал, что новые значительные траты могут подорвать финансовую независимость короля, тогда как введение в Англии авторитарного типа правления (как в случае с Ирландией), с учетом настроения английского народа, было невозможно[885].

Главным препятствием к началу войны оказалась позиция Франции. Чем больше Англия хотела союза с Францией, тем менее сговорчивой оказывалась последняя. С другой стороны, по словам Контарини, в Англии тоже хотели избежать каких-либо обязательств: «англичане упорно твердят лишь о том, что должна делать Франция, и молчат о том, что они собираются делать сами»[886]. Со стороны Франции условиями соглашения было предоставление Карлом I 30 кораблей и 6 тыс. солдат, а также отказ от притеснения голландских рыбаков. В Англии эти условия были признаны неприемлемыми: Карл I не был готов к прекращению выгодной торговли с Испанией, а противостояние английских и голландских рыболовов, по мнению Карла I, абсолютно не касалось Франции. Однако переговоры продолжались, и в итоге Карл I был вынужден согласиться на предоставление военной помощи Франции. В свою очередь, Франция обязалась не заключать мира с Габсбургами до восстановления Пфальца. Но перед заключением договор должен был быть одобрен Голландией и Швецией

[887]. В конце июня 1637 г. даже появились слухи, что англо-французский договор уже подписан, которым, впрочем, никто из дипломатов не придал никакого значения[888].

Переговоры сторон в Гамбурге проходили тяжело. Голландцы отказывались предпринимать какие-либо действия в помощь Пфальцу до тех пор, пока английский флот занимался преследованием их торговых судов, тогда как шведы уже не демонстрировали прежнего желания продолжать войну. И те и другие не доверяли Англии. По мнению французской стороны, англичанам было выгодно наблюдать за борьбой на континенте, направляя действия других стран на поддержку Пфальца, тогда как сами они не делали ровным счетом ничего[889]

. Было ясно, что договор не будет подписан, пока Англия не докажет серьезность своих намерений и не объявит войну Габсбургам. Карл I был оскорблен таким недоверием, и его интерес к альянсу, от которого немногого приходилось ожидать, быстро угасал. Подозрение, что Франция параллельно пыталась договориться с Австрией, сделало Карла I более склонным к возобновлению переговоров с Испанией[890].

В июле 1637 г. Сенетер покинул Англию. Прибытие через три месяца, в ноябре 1637 г., нового посла Помпонна де Белльевра возродило некоторую надежду на решение вопроса об альянсе. Однако француз не предпринял никаких действий. Лестер в это же время отмечал, что шансов на подписание союзного договора практически не осталось[891]. К началу 1638 г. стало окончательно ясно, что альянс заключен не будет: Ришелье осознал, что волнения в Шотландии поставят крест на вероятности получения от Англии военной помощи. Перед лицом внутренней угрозы все мысли Карла I о войне с Испанией отошли на второй план: король был заинтересован в сохранении спокойствия внутри королевства, а оппозиция получила эффективное оружие в борьбе против двора[892].