Королевский лес. Роман об Англии

– Том точно ни при чем? – (Она мотнула головой.) – Что будешь делать? – Она лишь пожала плечами, и Люк задумался. – Полагаю, вы с Томом… Не лучше ли было дать ему возможность считать, что это его ребенок?

Она тяжело вздохнула:

– Знаю.

Голос Мэри был тусклым. Раньше он такого не слышал.

– Ты прожила с ним много лет. Не может все быть так плохо.

– Ты не понимаешь.

Да, он не понимал. Для него все они были просто лесными созданиями.

– Ты скажешь брату Адаму?

– Возможно.

– Знаешь, Мэри, так продолжаться не может. Я имею в виду, что наступит зима. Том будет дома. Вы семья, а брат Адам – монах.

– Будут новые весна и лето, Люк.

– Но Мэри…

Где ему было понять? Ведь он простой мальчишка. Она могла лечь с Томом. Придется. Другого выхода действительно не было. Но был и Адам. Она слышала женские разговоры о любовниках. Такие вещи случались в некоторых деревнях, особенно в пору жатвы. Возможно, сходясь с братом Адамом, она подумала, что раз он монах, то ему ничего не грозит: когда все закончится, он вернется в аббатство Бьюли. Беда была в том, что она познала лучшего мужчину. Факт существования брата Адама у нее не отнять. Она не могла вновь ступить в ту же реку. Ландшафт неуловимо изменился.

– Бьюли недалеко, Люк. Я не собираюсь обходиться лишь Томом.

– Тебе придется.

– Нет.

Той ночью Люк и Пакл проговорили долго.

В итоге Пакл сказал:

– Думаю, ты это сделаешь.

– Поможешь мне? – спросил Люк.

– Конечно.

Если пройти от церкви вдоль восточной стороны крытой аркады монастыря Бьюли, то натолкнешься на большущий шкаф под замком, где хранилась бóльшая часть библиотеки аббатства. Затем шла ризница, за ней – более внушительный дом капитула, где утром по понедельникам в отсутствие аббата Гроклтон зачитывал собравшимся монахам правила. Дальше находился скрипторий – помещение для переписки рукописей, где любил проводить время в учении брат Адам; за ним – дормиторий монахов, а сразу за углом, по соседству с большой трапезной, – калефактория[9], просторное помещение с огнем.

Джон Гроклтонский только что вышел оттуда, когда пришло донесение, и он поспешил к воротам.

Гонцом был слуга от Альбана, пожелавший говорить с ним наедине. От его сообщения лицо приора расплылось в улыбке. «Похоже, мы нашли брата Люка, приор».

Загвоздка была в том, что Люк молчал. Альбан, похоже, не хотел являться с ним в аббатство, пока не удостоверится в личности. Иначе, казалось ему, они снова выставят себя на посмешище. Поэтому он тайно держал парня в своем доме. Не может ли приор незаметно прийти и опознать послушника?

– Я провожу вас, если угодно, – пояснил слуга.

– Немедленно еду, – ответил Гроклтон и послал на конюшню за лошадью.

Покуда они ехали через пустошь, приору оставалось лишь сдерживать свое рвение. Они двигались то рысью, то легким галопом. Он бы с радостью пустился в галоп. На дальнем краю пустоши они въехали в лес западнее Брокенхерста и легким галопом устремились по тропе. Приор едва ли бывал в жизни так счастлив.

– Сюда, сэр, – снова позвал слуга, сворачивая влево. – Срежем путь.

Тропа была у́же. Раз или два Гроклтона хлестнуло ветками по лицу, но он не обратил внимания.

– Сюда, сэр, – окликнул его слуга, забирая вправо.

Приор с горячностью последовал за ним, потом нахмурился. Куда, побери его дьявол, делся этот малый?! Он остановился. Позвал.

И был чрезвычайно удивлен, когда пара рук схватила его сзади, сдернула с лошади и, не оставив времени на борьбу, стянула веревкой, которую через секунду привязали к дереву.

Он был готов завопить: «Убивают! Грабят!», но тут перед ним чудесным образом возникла новая фигура. Лохматое лесное существо, в котором он лишь через миг признал брата Люка.

– Ты! – Его естественная поза предполагала наклон вперед. Сейчас приор так напрягся, что был, казалось, готов его укусить.

– Все хорошо, – ответил наглец. – Я лишь хотел поговорить. Я бы пришел в аббатство, но… – Он улыбнулся и пожал плечами.

– Чего ты хочешь?

– Вернуться в аббатство.

– Ты спятил?

– Нет, приор. Надеюсь, что нет. – Он сел на землю перед Гроклтоном. – Можно мне сказать?

Гроклтону пришлось признать, что происходит не то, чего он ожидал. Сначала Люк говорил об аббатстве, его фермах и проведенных там годах. Он рассказывал с такой простотой и таким чувством, что Гроклтону, нравилось ему это или нет, было ясно, что Люк искренне любит аббатство. Затем Люк объяснил, что произошло на ферме в тот день. Он не оправдывался в том, что впустил браконьеров, но объяснил, как пытался удержать брата Мэтью от схватки с Мартеллом и как в панике убежал. Приору и это ничуть не понравилось, но втайне он допустил, что слышит правду.

– Тебе следовало вернуться.

– Я боялся. Боялся вас.

То, что этот простак страшится его, не так уж сильно огорчило Гроклтона.

– И почему теперь я должен что-то для тебя делать? – поинтересовался он.

– Если я сообщу вам нечто важное на благо всему аббатству – то, чего не знает никто, вы, может быть, придумаете, как поступить…

– Это возможно, – поразмыслив, ответил Гроклтон.

– Правда, это навредит одному из монахов. Навредит очень сильно.

– Какому монаху? – нахмурился Гроклтон.