Королевство слепых

Образ жизни Энтони Баумгартнера не свидетельствовал о том, что он пожинал плоды своих трудов. Он жил все в том же доме. Ездил в хорошем, хотя и среднего класса автомобиле. Не отдыхал на роскошных курортах.

Редко кто имел алчности достаточно, чтобы воровать деньги клиентов, и в то же время умел обуздывать свои желания настолько, чтобы не тратить украденное.

Если только львиная доля не уходила кому-то другому. Куда-то в другое место.

– И как вы собираетесь выправлять ситуацию? – спросил он.

– Прежде всего я позвоню в комиссию по регламенту и сообщу о случившемся, – сказала она, протягивая руку к телефону.

– Мы уже это сделали.

– Понятно. Но я все равно позвоню. Позднее. – Она положила телефон, несколько уязвленная. – Мы, конечно, возместим все деньги, изъятые у наших клиентов.

– Похищенные.

– Да.

– Неприятная ситуация? – сказал он. – Энтони Баумгартнер не в первый раз воровал у клиентов.

– Вы имеете в виду то, что случилось несколько лет назад, – проговорила она. – Это не он. Не напрямую он. Это сделал секретарь одного из старших партнеров.

– Ваш?

– Нет.

– У них был роман, кажется? – спросил Бовуар.

– Верно. Секретарь явно использовал Тони, чтобы получить его пароли, и потихоньку снимал деньги. Его бы так или иначе поймали. Но денег он поднатаскал, пока его не разоблачили.

– И кто его разоблачил?

– Тони. Он тут же сообщил нам, и мы стали действовать.

– Уволили секретаря.

– Да.

– Но не месье Баумгартнера.

– Он повел себя глупо, поверил тому, кому нельзя было верить. Однако криминала в его действиях мы не нашли.

– Но лицензию его вы приостановили.

– Без последствий мы не могли это оставить. Другие брокеры должны знать: если ты запятнал себя каким-то образом, то наказание неизбежно.

– А его клиенты?

– Что – его клиенты?

– Им сообщили?

– Нет. Решили, не следует им сообщать. Деньги возместили, а Тони прикрепили к другому брокеру, который подавал заявки и совершал транзакции. Но управлять портфелями продолжал Тони. Он принимал решения. Выносить грязь на улицу – не было в этом нужды.

– На улицу?

– Это наш жаргон. Означает финансовое сообщество.

Улица.

Бовуар начинал понимать, что единственное отличие финансовой улицы от рю Сент-Катрин – это тонкий слой лоска. А если его содрать, то обнаружится такая же жестокая, грязная и опасная правда жизни.

– Баумгартнера устраивала такая схема?

– Он принял ее. Послушайте, он ведь мог и не сообщать нам. Он вполне мог бы придумать что-нибудь, чтобы прикрыть воровство. Но он пришел, сел на тот стул, на котором сидите вы, и все мне выложил. О своем романе. О том, как он обнаружил, что Бернар похитил у него пароли к ключам. Он сказал, что готов уволиться.

– Но вы не стали ловить его на слове.

– Не стали.

– Почему?

– Я вам уже сказала.

– Вы не хуже меня знаете, что могли его уволить. А с учетом того, что случилось потом, именно так вам и следовало поступить. – Он посмотрел на отчеты. – Мне нужна правда.

Она глубоко вздохнула, глядя ему в глаза:

– Он был нашим лучшим финансовым советником. Блестящим советником. А я в конечном счете дочь своего отца, старший инспектор. Я знаю, что такое талант, и хочу его сохранить. Тони Баумгартнер был талантлив. Поэтому мы остановились на чем-то среднем. Приостановили его лицензию на торговлю, но позволили продолжать управлять портфелями.

– Но если он больше не мог торговать, то как ему удалось похитить столько денег? – спросил Бовуар, показывая на бумаги на столе.

– Нет-нет, это все фальшак. Никаких торгов никогда и не было. В этом-то все и дело. Он только придавал им видимость реальности, а на самом деле тут один пшик. Если бы клиент и в самом деле озаботился прочесть это, – она положила ладонь с растопыренными пальцами на бумаги, – то увидел бы цифры, а цифры впечатляющие и одновременно умопомрачительно скучные. Никто, исключая других финансистов, не стал бы вдумываться в это.

– Так куда же уходили деньги?

Она покачала головой и глубоко вздохнула:

– Не знаю. Но похоже, речь идет о миллионах. Десятках миллионов.

– Больше, – сказал Бовуар, и она после некоторого колебания кивнула.

– В зависимости от того, как долго это продолжалось, – да. Нам понадобится какое-то время, чтобы разобраться.

– Но неужели люди, его клиенты, не поймут? Если на их счете на самом деле ничего нет?

– Как они могут понять?

– Когда захотят получить свои деньги.

– Но люди не хотят получать деньги, – сказала она. – Они поручают их инвестиционному дилеру и в лучшем случае забирают дивиденды или прибыль. А капитал остается на счете. Разве вам родители никогда не говорили: не трогай капитал?

– Нет, мне говорили, чтобы я не трогал велосипед брата.

Она улыбнулась:

– С вами ясно. Но в инвестировании дела обстоят именно так: люди забирают прибыль, дивиденды, а капитал оставляют.

– Финансовая пирамида? – спросил он.

– Не совсем, но похоже. Эту пирамиду еще труднее обнаружить, поскольку он сделал так, словно эти клиенты инвестировали через «Тейлор энд Огилви», тогда как они ничего не инвестировали. Он использовал наш бланк, наш формат отчета. Наш адрес. Всё. Кроме наших счетов. Деньги уходили на личный счет Тони.

– Где этот счет?