Королевство Тени и Света (ЛП)

Когда-то скудоумная изменническая принцесса Лета была могущественнее неё, но это начало меняться с тех пор, как была пропета Песнь, восстанавливавшая более древнюю магию Иксай, обращавшая вспять урон, который был нанесён пятьюстами адскими годами пыток в одиночестве холодной тёмной горы. Пыток, которые она не заслужила, и Северина с Азаром это знали.

В день, когда королева наконец-то освободила её, Иксай уже не осознавала, что такой момент может наступить, и она в смятении спотыкалась, ослеплённая натиском света, в котором ей давно отказывали. Она побрела обратно ко двору, безумно бормоча, пуская слюни, сделавшись наполовину нематериальной, и её магия необратимо иссохла. Она слишком долго царапала внутренности горы, каждой унцией своих сил искала способ сбежать, выскабливала глубокие, бесполезные расселины в миллионах тонн сплошного камня, поначалу даже вызывая лёгкие землетрясения.

Но это продлилось недолго. Изоляция иссушила её силу так же быстро, как утренняя роса испаряется под солнцем пустыни.

Иксай так и не вернула силу. Полное восстановление от такого наказания невозможно. Вот почему королева так поступала. Она ослабляла тех, кто восставал против неё, но всё же оставляла их в Фейри в качестве вечного напоминания другим придворным.

Но как только древняя мелодия начала восстанавливать их, стирать изменения вплоть до самого начала, она также отменила потерю силы, перенесённую Иксай, и поскольку она была на сто семьдесят три тысячи лет старше Северины, теперь её магия стала сильнее — этот факт она скрывала даже от Азара. Который, к сожалению, был старше и неё, и Северины, и поэтому его присутствие было не очень выгодным.

Когда-то он выбрал Северину вместо неё, и Иксай никогда не простила их обоих. Хоть бессмертная, хоть обречённая умереть через пять-шесть веков, она проведёт остаток своей жизни, оттачивая постоянные муки Северины, доводя её до новых высот боли.

— Но не меня? — тихо спрашивает Азар позади неё.

Иксай резко разворачивается.

— Уходи прочь, дурак! Это не имеет никакого отношения к тебе. Ты видел, что она пыталась сделать со мной. Если бы я выпила её якобы «Эликсир Жизни», он выжег бы меня изнутри, навеки. Непрекращающаяся и неизбежная агония. Противоядия нет. И это не обратить вспять. Тот клочок травы в Роще будет пылать вечно, даже в её священном мире.

Она поворачивается к Северине с жестокой улыбкой.

— Я лишь возвращаю услугу, делая с ней то, что она пыталась сделать со мной, — принцесса Лета пригвождена к стене собственного безвкусно яркого бального зала с помощью бритвенно острых ледяных пик, вонзённых в её ступни, руки, живот и голову. Её некогда очаровательное лицо превратилось в месиво разорванной плоти и кости вокруг ледяного копья примерно 12 сантиметров в диаметре. Иксай старательно пронзила только её голову, чтобы рот продолжал кричать и кричать.

Затем она начала замораживать её по кусочку, по дюйму её обнажённой кровоточащей плоти, применяя самый безжалостный, самый глубокий, самый жгучий лёд, который она могла призвать. Поднимаясь вверх по её бёдрам, вонзая ледяные пики в её утробу, которой эта изменническая сука соблазнила Азара! Она могла вечно слушать музыку криков Северины. Подпевать божественной мелодии. Добавлять изобретательные лейтмотивы скулежа и мольбы к гортанным, разрывающим плоть крикам. Немного отступить, заставить Северину думать, будто боль может утихнуть.

Никогда.

Снова ударить по ней совершенно новыми способами.

— Когда-то ты писала мир совсем другими красками, — тихо говорит Азар. — Ты помнишь, как тебя называли в королевстве Зимы раньше, до того как я тебя предал, когда мы были молоды?

Как она могла забыть? Это тоже часть проблемы. Воспоминания. В сочетании с эмоциями. Неразрывно связанные со смертностью. Она знала, кем была когда-то, до того, как её изувечили те двое, которых она любила сильнее всего. Азар, её любовник, и Лето, её дражайшая подруга. Они с золотой принцессой были очарованы отличиями друг друга, их влекло к противоположностям.

Gh’luk-sya drea. Крошечный снежный бутон, возлюбленный цветок зимы.

Они называли её так, потому что она ходила по королевству, созидала его красоту своей растущей силой, покрывала ковром изящных бутонов, превращала небо из холодных грифельно-серых оттенков в поразительно голубые, когда солнце отражалось от слепящих сугробов снега. Она бродила по лесам, напевая себе под нос, морозя ветки деликатным кружевным инеем, покрывая тяжёлые сосновые стволы бриллиантовыми хрусталиками сосулек.

— Ты убил зимний цветок, Азар. Вы с Севериной сделали это вместе, — горько говорит она.

— Я знаю, — печально отвечает он. — И нет этому ни оправдания, ни прощения. Но Икс, обдумала ли ты, что может готовить нам будущее?

— Каждый возможный вариант воплощения. И во всех них я вечно пытаю эту суку.