Королевство Тени и Света (ЛП)

— Королева никогда не даст нам Эликсир. Она не собирается использовать его на своём отце. Она позволит ему умереть, но не допустит, чтобы он стал таким, как мы, — он умолкает на мгновение, затем говорит: — Не могу сказать, что виню её. С ходом времени моя страсть к тебе угасла. Власть была единственным, что пробуждало во мне чувства. Я попробовал всё. Я больше не чувствовал ничего, если не считать самых сильных ощущений. Остались лишь игры. Нами двигала неуёмная, неутолимая жажда чего-то, хоть чего-нибудь. Но теперь я вспоминаю, какими мы были когда-то, и что я чувствовал к тебе.

Когда он погружается в очередное долгое молчание, ей хочется зажать руками уши, закричать, чтобы он перестал говорить. Она не хочет слышать больше ни слова.

И всё же ей кажется, будто она половину вечности ждала, когда услышит такие слова.

Он говорит:

— Я больше не хочу это терять.

Она разворачивается к нему, испытывая неверие и ужас:

— Ты добровольно останешься таким, какие мы сейчас?

— Нет. Если это возможно, я бы снова стал бессмертным. Но не таким пустым, какими мы были. Я никогда не любил её, Икс. К тому времени я не был на это способен. Она была всего лишь камнем на пути, на который мне хотелось бы никогда не ступать. И теперь я больше никогда на него не ступлю.

— Ты просишь меня простить тебя? — изумлённо спрашивает она.

— Я просто говорю, что если королева не даст нам Эликсир (а она этого не сделает), то нас осталось всего трое. Ты, я и Северина. Все наши подданные обезумели. На следующие пять-шесть веков друг у друга есть лишь мы. И вот как ты хочешь провести остаток своего времени?

Её глаза прищуриваются, и она впивается заострёнными ногтями в ладони, резко вдыхая. Во имя Д'Ану… он прав! Какая же жестокая судьба под конец оставила её одну с теми, кого она презирает сильнее всего?

Но да, да, и ещё тысячу раз да, провести это время вот так, пытая Северину до самого конца, станет её шедевром.

Азар говорит:

— Это весьма похоже на ту работу смертного драматурга, как там его звали?

— Понятия не имею, — рычит Икс. — Смертные драмы всегда нравились тебе больше, чем мне, — она предпочитала драматургию фейри, в трагедиях которой она вершила одну месть за другой.

— Жан-Поль Сартр. «За закрытыми дверями». Три человека навеки заперты в одной комнате, и это причиняет более чем достаточно муки, чтобы служить их вечной карой. Ад — это другие люди. Это мы, Икс. Это всё, что у нас теперь есть. Мы трое. Но всё могло быть иначе.

— Нет, до тех пор, пока эта сука живёт и дышит! — она бросает взгляд обратно на Северину.

— Позволь мне провести следующие пять сотен лет, компенсируя тебе те годы, что ты потеряла в горе.

— Ты слаб и жалок, и я тебя презираю!

Внезапно он оказывается позади неё, крепко смыкает руки вокруг её талии. Затем они в другом месте.

Он просеял её в Зимнее Королевство.

— Убери от меня свои руки! — она резко разворачивается к нему и ревёт с такой яростью, что на небе взрывается гром, грохочущий и раскатистый, как кости в цепях, и начинает валить густой, морозный снегопад.

Азар проводит рукой по её волосам.

— Когда-то я говорил, что снег — это вуаль бриллиантов, сотворённая Природой, чтобы украшать тебя, ибо ничто, созданное фейри или людьми, не может даже надеяться на то, чтобы соперничать с красотой твоих волос.

— Я же сказала, не трогай меня!

Он не слушает, лишь опускает ладони обратно на её талию и разворачивает её в противоположную сторону, лицом к двору за открытыми вратами.

Она ахает. Её двор был восстановлен. Каждый подданный вновь цел и невредим, замер в разгаре сражения.

Они уже не страдают. Просто застыли в момент перед нанесением или получением удара, уже не терпя боли.

И если Азар прав, то они умрут именно такими, через пять или шесть сотен лет.

— Это сделал ты?

— выдыхает она. Он теперь такой могущественный? Само собой, нет!

— Это сделала королева.

Она открывает рот, закрывает, и наконец изумлённо требует:

— Но с чего бы ей делать такое? Это не имеет смысла! Что за игру она ведёт? Объясни это мне! — муки её двора, очаровательных зимних подданных в её подчинении, пожирали её изнутри. Она бесчисленные тысячелетия воевала за право носить Зимнюю Корону, заботиться и защищать её подданных.

И она их подвела.

— Я не понимаю, — протестует она. — Я не выполнила свою часть сделки. Я ей ничего не дала. Я стремилась разрушить её душу. Я приговорила её отца к медленной и адской смерти.

Азар отвечает:

— Она не хотела допускать, чтобы твои подданные страдали за твои действия. Мудрое решение. Эмоции, Икс. То, от чего мы отказались. Они необходимы.

— Никогда. Я найду способ обратить вспять содеянное и сделать нас такими, какими мы были когда-то. Даже если мне придётся сделать это в одиночку.

— Тогда можешь рассчитывать и на меня. Но я не буду вновь пить его, даже если ты его найдёшь.