Короли Молдаванки

– Ты заставишь меня жалеть, что я пришла к тебе, – кокетливо сказала она.

– Никогда на свете! Просто… Я так сильно скучал.

– Я тоже.

Внезапно Володя понял, что ее слова – не пустой звук. В глазах Тани появилось что-то новое, они сияли как огромные далекие звезды, отражая в себе целый мир. И в этом мире центральной фигурой был он, Володя. Впервые он понял, что Таня смотрит на него не просто так, что он дорог ей, дорог по-настоящему, и это внезапное открытие вдруг наполнило его душу таким ликованием, что он едва не потерял сознание от этого внезапного счастья.

Дальше все произошло как-то очень естественно и быстро. Огромные глаза Тани вдруг оказались совсем близко от его лица, а губы впились в его губы с такой силой, что от сладости и страсти этого поцелуя у него свело дыхание. Никогда в жизни никто его так не целовал! Безумная любовь к Тане превратилась в сияющий костер страсти, и эта страсть захватывала его целиком.

– Не надо было сюда приходить, – Таня отстранилась от него, волосы ее были растрепаны.

– Но я люблю тебя! Я так сильно люблю тебя… – голос Володи дрожал.

– Я знаю. Ты тоже мне очень дорог.

– Ты любишь меня? Скажи! Ты тоже меня любишь?

– Люблю, – ответила Таня тихо, и Володя вдруг почувствовал какой-то страх, который не мог объяснить. В этом слове, которое должно было наполнить его небывалым счастьем, вдруг послышалась какая-то угроза…

– Мне лучше уйти. – Она направилась к двери так быстро, что Володя с трудом удержал ее за руку.

– Ты хочешь уйти потому, что призналась мне в любви? – спросил он.

– Все так сложно, ты не поймешь. – Таня не смотрела на него.

– Таня! – воскликнул Володя.

– Зачем ты приходил ко мне? – внезапно перевела она разговор.

Тут только Володя вспомнил, что собирался ей сообщить.

– Определена дата суда над Людоедом – 25 февраля.

– Что? – В глазах Тани вдруг сверкнуло такое пламя, что Володя даже отступил на шаг. – Разве его не выпустят?

– Нет, конечно. После суда его повесят.

– Но он не Людоед!

– Это уже не имеет никакого значения. Дело должно быть закрыто.

– Боже… Это ужасно… – Таня вдруг издала какой-то горловой всхлип и быстро выбежала из квартиры. Все это показалось Володе таким странным, что он даже не стал ее удерживать.

В середине февраля в Одессу неожиданно прибыл новый губернатор Владимир Есаулов, с пометкой в приказе «И. О.» – исполняющий обязанности. Он сразу же одобрил военный террор против уличных банд, а начальник сыскной полиции Гиршфельд даже получил благодарность. Есаулов также подписал приказ об окончательной дате суда над убийцей Иваном Гекатовым по кличке Людоед. Она не изменилась – 25 февраля.

В этот день Таня проснулась до рассвета от острой, колющей боли в сердце и, встав с кровати, долго смотрела на морозные узоры за окном. Эта ночь была страшной. На протяжении ночной, погребающей ее темноты Таня то впадала в крайнее, почти безумное отчаяние, то вдруг в нее вселялась надежда – точно такая же безумная. Надежда на то, что суда не будет, что по дороге к суду Геку отобьют братья-бандиты, что суд оправдает его за отсутствием улик, что ему не вынесут смертный приговор… Эти жуткие переходы от отчаяния к надежде вконец измотали ее душу. И к рассвету Таня уже не могла ни надеяться, ни тосковать – только молча, с болью, смотреть в темное стекло.

Там, в темном стекле, из этой страшной ночи, ей улыбался Гека – с лучистым взглядом и искринкой в глазах, с непокорным вихром черных волос, похожих на птичьи перья. Гека – с добрыми глазами и горячим сердцем, когда-то решивший отдать за нее жизнь. Падая в темную пропасть, Таня протягивала к нему руку. Но Гека, вместо того чтобы ухватить и крепко сжать ее в ответ, исчезал, удалялся, уходил ввысь, все дальше и дальше, словно навсегда прощаясь с ней.

Никто, ни одна живая душа не знала о том, сколько горьких слез пролила Таня наедине с собой, запершись в своей комнате. Она страшно и мучительно винила себя за всё, что произошло. Таня была в таком отчаянии, что на нее было страшно смотреть. Лиза вся извелась, напрасно уговаривая ее поесть или прилечь. Все было бесполезно, и высохшая от горя, осунувшаяся Таня бесконечно ходила по комнате, словно измеряя шагами всю степень беды, случившейся с ней.

За несколько суток до суда она пережила абсолютно всё – и угрызения совести за то, что не любила Геку так, как любил ее он, и мучительную вину за то, что из-за ее авантюры Гека стал врагом Косого и по его вине попал в такую страшную беду. И сожаление об утраченном прошлом – ну что ей стоило согласиться уехать с ним? Во всех этих черных мыслях было всё, что угодно. В них только не было будущего – совместного будущего для Тани и Геки.