Читаем Коромисло полностью

Нехватка у нас любви.

Пытается к центру улыбка

Пробраться, я ей обвит.


И я) молчаливо улыбкой,

Наверное, соглашусь.

Сшиваю стихами, как ниткой,

И прячу в комоде грусть.


я) полуоткрытостью голый

Без рук твоих, без друзей.

Разорванный мяч футбольный

Без скобки – я-мавзолей.



/ Собирая в зонтик дождь


новый день затопило осенним

и наполненным скукой дождем.

зачеркну я штрихом воскресенье

от других.

дома мы вчетвером —

я и ты, наши двое мальчишек —

в середине квартиры сидим,

выжидая, чтоб дождь стал чуть тише,

и просматривая новый фильм.


забавляя нас музыкой капель,

щекотящих промокший асфальт,

ставший другом мне дождь-подстрекатель,

вздумал нас к себе в гости позвать.

мы решаемся – зонтики в руки

и бегом, под осенним дождем,

его впитывая в свои брюки

и своим собирая зонтом.



/ Узелки винограда


поцелуи нас

завяжут узелками —

виноград весной


#хайку



/ Помада


сочной помадой

влюбленным становится

спелая вишня


#хайку



/ Розовый и синий


Два оттенка правят миром —

Розовый и синий.

Делят надвое квартиру

Слабый пол и сильный.


Мир поделен на две части.

Женщина мужчину

Просит выбрать очень часто

Розовый, не синий.


А мужчина очень часто

Выбирает синий,

Ведь нужны нам обе части —

Слабый пол и сильный.


В розовой коляске едет

Розовое платье,

А во взрослой жизни – леди

В розовом халате.


В синей распашонке мальчик

Гармоничней всё же.

Рядом новый синий мячик

Папочкой положен.


Мир поделен на два цвета —

Розовый и синий,

Летом он в росу одетый,

А зимою – в иней.


Для одних желанней мальчик

Для других – девчонка.

Руки сунем в тайный ларчик:

Чья же там ручонка?


Где в нём бантики, сережки?

Где искать машинки?

В цвет какой украсить ножки,

Щечки и смешинки?


Мир поделен на две части.

Женщина с мужчиной

Разукрашивают счастье

В розовый и синий.



/ Мелодика


По вечерам, когда я злюсь,

Беру свою мелодику

И снова проверяю вкус

Её медовой родинки.


Смываю солнечный загар,

А с ним – свои эмоции,

Которые моя строка

Внесла стихами в социум.


Несу мелодику в кровать

И прикасаюсь к клавишам

По телу твоему играть

Начну, уже растаявший.


Играю. Губы на руке

И шее ищут родинки.

И звук, неслышимый никем

Другим, издаст мелодика.


Интимный звук. Лекарство в нем

От всех забот, с мелиссою,

Которое скрывалось днем,

За яркими кулисами.


А вечером, когда я злюсь,

Его моя мелодика

Дает попробовать на вкус

С нектаром твоей родинки.



/ Заброшенный дом


1.


Не всё ль равно, кто покидает дом,

Его лишив своей любви и ласки?

Сверкает столб заброшенным гнездом.

В углу ржавеют детские салазки.


Не всё ль равно, где птицы стали жить,

И живы ли они, посильна жизнь ли?

Усадьбы наши – острова женитьб, —

Вдруг почему-то разобрали сквигли*.


Зачем заброшены дома? Зачем

В заброшенном саду растут деревья

Без всяких письменных правопреемств?

Оставленное племенем кочевье.


2.


Гнездо покинуто орлом,

Впитало пыль в себя и небо. —

В деревне детства чахнет дом,

Как много лет никто в нём не был!


Не помнят стены тех людей,

Что жили в нём, не помнят рук их.

Добряк ли жил там иль злодей,

Уже не важно. Дом, как дюкер**.


Не видно вовсе. Под водой

Отныне будет он всё время,

И длинной тенью гнездовой,

Заброшенный, вступает в темень.


* Сквигли – это зомби, в отличие от большинства нежити им было позволено сохранить свои собственные мысли и личность.

** Дюкер – участок трубопровода. Обычно прокладывается под руслом водоема или же по дну оврага.



/ Ива


Руки мои, как ветки,

Плачущей ивы стали:

Вверх поднимаю редко —

В них килограммы стали,


И, чем к зиме поближе,

Крепче сжимают воды

Ветки, и еле дышит

Ива – мне нужен отдых.



/ Огонь


Возникла искра, паутиной

Обвила сердце, и внутри

Возник огонь, настолько длинный —

Достанет ночью до зари.


В параболических зерцалах,

Как олимпийский, маг-огонь

Раз вспыхнув, эстафетой в дали

Унесся. Самый резвый конь


Догнать не в силах. Скорость искры

Ни изменить, ни затушить.

Счастливее телефонистка

Стихом моим продолжит жить.


Улыбки – солнечные блики —

Передают меня, я им

Огнем стал олимпийских игр,

Смешав его с огнем своим!



/ Воробьи у ног


воробьи у ног,

как дети в детском саду —

прыг-скок целый день.


#верлибр



/ Летняя заря


покраснели щеки

неба, вспомнив прошлую

ночь на лужайке


#хайку



/ Розбишака


розбишакою

вітром розбитий глечик —

пелюстки маку


#хайку



/ Подсолнух


цапля на одной

ноге высматривает

солнце. Подсолнух


#хайку



/ Дівочі ноги


відкрию двери

у спокусливе життя —

дівочі ноги


#хайку



/ «бубнит, как будто бы спросонья…»


бубнит, как будто бы спросонья —

еще не зол, но и не добр, —

ленясь открыть свои драконьи

глаза с оттенком яда кобр.


бубнит, и тучи перекатом

разносит дальше, без огня,

но током больше много ската

наполненным, по склонам дня.


весенний гром бубнит и учит,

что разве можно, раз – и всё! —

спросонья, но по полной, тучи

трясти весной, до искр из зорь…



/ «брови ясне небо хмурить…»


брови ясне небо хмурить

та й не дивиться на себе —

ніч приховує озера,

роси сховані між стебел.


місяць молодий всміхнеться:

гей, озера!

гей, дзеркала!

покажіть, що там, на серці

неба, кольору фіялок!


Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир метаморфозы образов любви
Уильям Шекспир метаморфозы образов любви

Первоначально меня заинтересовали метаморфозы образов любви сонетов Уильяма Шекспира, но затем посчитал, что совершу большую ошибку если не упомяну трансформации образов любви в других его произведения, в частности пьес. Хочу подчеркнуть особенность возникновения в английской литературе, пятистопных ямбов, по которой Джефри Чосер, был назван литературными критиками «отцом английской поэзии», причина простая, — рифмованные пятистопные ямбы были впервые введены в английскую поэзию, именно им. Но по не вполне объяснимой причине, подавляющая часть исследователей и переводчиков на русский творческого наследия Шекспира, об этом факте упорно умалчивали или полностью игнорировали этот немаловажный факт в своих академических и неакадемических трудах об Уильяме Шекспире. «Об кажущейся несовершенной рифме» в глаголе «fleet'st» Олден (Alden) цитировал Эбботта (Abbott): «В глаголах, заканчивающихся на «-t», — финального слова строки во втором лице единственного числа часто становится «-st» для благозвучия. Confer! — «Ты мучаешь» («thou torments»), Р.2.IV.I, 270; снова «посетить», «revisits») в «Гамлет», I.IV, 53; и т. д. ... Это окончание «-ts» содержит, вероятнее всего, след влияния северной диалекта с «-s» для второго лица единственного числа».  (Shakespeare, William. «Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).   Не стоит забывать интерпретаторам исследователям и переводчикам, переводящим сонеты Шекспира на русский язык, что исключительно все сонеты написаны пятистопным ямбом. Вопреки этому они с невероятным усердием и непревзойдённым упорством продолжают ломать шекспировские пятистопные ямбы, в угоду мнимой «поэтической лиричности». Что на самом деле является бесцеремонным вторжение в авторские тексты. Поставив себе цель в изменении основного авторского замысла в угоду помпезному украшательству, не принимая в расчёт диалекты речи, бывшие в обиходе в елизаветинскую эпоху и применявшиеся Шекспиром, для придания яркой выразительности сонетам

Komarov Alexander Sergeevich;Swami Runinanda , Александр Сергеевич Комаров

Литературоведение / Лирика / Прочее / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Уильям Шекспир — вереница чувственных образов
Уильям Шекспир — вереница чувственных образов

  Хочу обратить внимание читателя, на то, что последовательность перевода и анализа сонетов в этом сборнике не случаен. Так как эти переводы отражает основные события адресанта сонетов и автора, связанные с сюжетом каждого. Вызывают чувство недоумения, кичливыми и поверхностными версиями переводов без увязки с почерком автора, а именно Шекспира. Мировоззрением, отражающим менталитет автора сонетов, чувствами, которые переживал он во время написания каждого сонета. В таких переводах на русский полностью отсутствуют увязки с автобиографическими или историческими событиями, которые автор подразумевал, описывая, делая намёк непосредственно в сюжетах сонетов. По этой причине, паттерн и авторский почерк полностью исчезли в их переводах. Что указывает на то, авторы переводов воспринимали автора сонетов, как некий символ. А не как живого человека с чувствами преживаниями, с конкретными врагами и друзьями, Но самое главное, нарекание вызывает неоспоримый и удручающий факт, что образ самого автора полностью выхолощен в таких неудачных переводах, где каждый переводчик выпячивал только себя со своим авторским почерком, литературными приёмами, которые абсолютно не характерны Шекспиру, как автору сонетов.

Alexander Sergeevich Komarov

Литературоведение / Поэзия / Лирика / Зарубежная поэзия / Стихи и поэзия