Корона мечей

Мэт бросил на Найнив и Илэйн быстрый взгляд, успокаивающий и сочувственный; всякому станет не по себе, если он знает, что за ним по пятам идет такая тварь. В ответ он получил озадаченный, хмурый взгляд от Илэйн, а от Найнив еле заметный взмах рукой – нетерпеливый, показывающий, чтобы он продолжал.

– Пойдем дальше, – сказал Мэт, отводя от них взгляд. Очень трудно удержаться от вздоха, имея дело с женщинами. – Тот, кто направил по нашим следам голама, знает, что Чаша Ветров находится в Таразинском дворце. Если он – или она – пошлет голама сюда, кто-нибудь из вас может погибнуть. Возможно, многие. Я не могу защитить всех. Может, ему удастся захватить и Чашу. Вдобавок ко всему на свободе еще и Фалион Бода, вряд ли она одна, даже если учесть, что Испан у нас в плену, а это означает, что тут замешана и Черная Айя. Если вам мало Отрекшихся и голама. – (При упоминании о Черной Айя Реанне и Мудрые женщины выпрямились даже с бо́льшим возмущением, чем Мерилилль и ее подруги, а Айз Седай подобрали юбки и застыли, точно готовы гордо удалиться, обуреваемые гневом.) – Теперь вы понимаете, почему необходимо покинуть дворец и спрятать Чашу в таком месте, о котором голаму ничего не известно? И о котором не знает Черная Айя. Вам понятно, почему это не терпит отлагательства?

Фырканье Ренейле спугнуло бы и гусей, находись они в соседней комнате.

– Ты повторяешься, мастер Коутон. Мерилилль Седай говорит, что никогда не слышала о голаме. Илэйн Седай говорит, что видела странного мужчину, только и всего. Что это за… стасис-накопитель? Этого ты не объяснил. И вообще, откуда у тебя все эти сведения? Почему мы должны покидать воду из-за россказней человека, у которого разыгралась фантазия?

Мэт без особой надежды взглянул на Найнив с Илэйн. Раскрой они рты, все давным-давно закончилось бы. Но они лишь пристально посмотрели на него в ответ. Мэт почти слышал, как у них скрипят зубы, так они старались сохранить на физиономиях бесстрастные маски Айз Седай. Чего он не понимал, так это их молчания. Сухое изложение случившегося в Рахаде – вот все, что они поведали остальным, и он готов поспорить на все свое имущество, что они не упомянули бы о Черной Айя, найди какое-нибудь объяснение своему появлению во дворце с отрезанной от Источника и связанной Айз Седай. Испан содержали в другой части дворца, о ее присутствии знали не многие. Найнив приготовила какое-то пойло и почти насильно влила ей в глотку – вонючий настой из смеси трав, от которого выпученные глаза женщины тут же начали закрываться, она захихикала и заспотыкалась. Остальные женщины из Связующего круга расположились в той же комнате, чтобы ее охранять. Они, конечно, были от этого не в восторге, но старались изо всех сил. Найнив предельно ясно объяснила, что, если они упустят Испан, самым лучшим выходом для них будет последовать за ней, не то она займется ими сама.

Мэт очень старался не смотреть в сторону Бергитте, стоящей вместе с Авиендой у двери. На айилке было платье жительницы Эбу Дар; не простое шерстяное, которое она надевала прежде, а серебристо-серое шелковое для верховой езды, на фоне которого очень странно смотрелся висящий у пояса нож в незамысловатых ножнах, с рукояткой из рога. Бергитте давно сменила свое платье на обычные для нее короткую темно-голубую куртку и широкие темно-зеленые штаны. Колчан тоже уже висел у нее на бедре. Именно она была источником всех сведений Мэта о голаме – и стасис-накопителях, – за исключением того, что он своими глазами видел в Рахаде. И он ни в коем случае не должен раскрывать этот источник, как бы его ни припекло.

– Я читал об этом в книге… – начал было Мэт, но Ренейле перебила его.

– В книге! – усмехнулась она. – Я и на время не откажусь от морского ветра из-за книги, о которой Айз Седай ничего не известно.

Неожиданно Мэта точно обухом по голове ударили. Свет, он же тут единственный мужчина! Лан удалился по приказу Найнив, ушел так же покорно, как Беслан по приказу матери. Том и Джуилин упаковывали вещи. Теперь они уже, наверно, закончили. Только бы их хлопоты не оказались напрасными; только бы удалось уехать. Единственный мужчина, окруженный стеной из женщин, – хоть бейся головой об эту стену, пока мозги не превратятся в яичницу-болтунью. Это не имело смысла. Никакого. Они смотрели на него в ожидании.