Корона скифа (сборник)

В полночь гудок прозвучал на фабрике Бронислава. Девчушки засобирались домой.

— Еще минуточку! — молили Ваня и Коля.

— Нельзя, нам дома попадет!

— Ты, правда, любишь Надю? — спросил Ваню Смирнова Коля Зимний.

Купеческий сынок помедлил, потом печально сказал:

— Эх, Коля! Я не волен ни в чем. Мне отцово дело продолжать. И жениться я буду должен по совету отца, как это будет важно для дела. А ты свободен, я тебе завидую.

— Хотел бы я быть на твоем месте! — запальчиво воскликнул Коля. — Ты богат, имеешь отца. А я даже не знаю, кто я и каких кровей.

— Не грусти, — ты уже младший приказчик, — может, еще учиться пойдешь. И станешь большим человеком.

— На какие шиши учиться-то? Я бы хотел стать доктором или офицером.

— Ну… может, я когда-нибудь приму отцово дело, тогда я тебе помогу в люди выбиться.

— Когда это будет! Я уж и не дождусь.

— А ты, Коля, любишь кого?

— Сам не пойму, одна скрипачка из румынского оркестра уж больно мне нравится.

— Ну, брат, удивил. Музыкантши эти все продажные. Что же за любовь. Заплати — и она твоя.

— Да нет, это я так. Пошутил… Просто она красивая, как на картине Венера какая-нибудь… Она все же не девица в доме терпимости, но артистка. Наше общежитие рядом с жильем хористок. Я вижу. Они много репетируют, работают, а если и пристают к ним богачи в ресторане, так что ж? Всякое бывает. На артистке и жениться не зазорно. Да только никогда у меня не будет таких денег, чтобы ее содержать…

А город продолжал жить, шуметь, торговать, воровать, умирать и рождаться. Все шло своим чередом.

Бедный Фердинанд

В газетные полосы все чаще стали вторгаться непонятные вести с Балкан. И однажды грянуло: «Застрелен в Сараево эрцгерцог Франц Фердинанд. Австрия объявила войну Сербии…» Через какое-то время стало известно, что из тяжелых пушек обстреляли Белград.

Если какие тетушки до этого вздыхали: «Бедный Фердинанд! Такая душка, судя по портретам!..» То тут уже пошли иные разговоры. Братьев славян обижают!

Не успело и лето минуть, а в типографии Макушина сосредоточенные наборщики и печатники всю ночь готовили новый экстренный выпуск газеты. И уже рано утром второго августа 1914 года по центральному томскому базару носились мальчишки-газетчики с истошными воплями:

— Экстренно! Касаемо всех! Германия объявила войну России! Усатый кайзер играет с огнем!

На базаре шарманщики все еще наяривали: «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”, пощады никто не желает!». А история требовала уже новых песен. И они не замедлили явиться. Вести в газетах пошли одна другой чуднее. Власти решили переименовать Петербург в Петро-град, нечего столице немецкое имя носить, если немцы оказались такие бяки!

На Тверской возле штаба полка выстроились взводные запевалы перед ними стоял со скрипкой старичок Благовестов, рядом со старичком два полковых барабанщика — с малыми барабанами, и один — с большим. Барабанщики задавали ритм, старичок-скрипач выводил мелодию. По приказу генерала Пепеляева происходило разучивание марша сибирских стрелков. Автора не знали. Слова были народные, и музыка была неизвестно чья, но весела и энергична.

Первая шеренга певцов держала перед собой листки с тестом марша. У этих солдат сзади к рубахам приколоты листки с текстом — для последующей шеренги. Так было во всех пятнадцати шеренгах певцов.

Генерал Николай Михайлович Пепеляев стоял на крыльце и тоже держал листок с текстом. Марш — дело не шутейное. Вот какие строки были в листке:

МАРШ СИБИРСКИХ СТРЕЛКОВ

Из тайги, тайги дремучей,

От Амура от реки

От Байкала грозной тучей

Шли на бой сибиряки.

Их сурово воспитала

Молчаливая тайга,

Бури грозные Байкала

И сибирские снега.

Ни усталости, ни страха,

Бьются ночь, и бьются день,

Только серая папаха

Лихо сбита набекрень,

Эх, Сибирь, страна родная!

За тебя ль мы постоим,

Волнам Рейна и Дуная

Твой привет передадим

Из тайги, тайги дремучей,

От Амура от реки,

От Байкала грозной тучей

Шли на бой сибиряки.

Как раз прибыл на каникулы из Петербурга, из своего военного училища, сын генерала, Анатолий. Теперь он стоял возле отца и подпевал славному маршу. Когда репетиция кончилась, Николай Михайлович сказал сыну:

— Как ни жаль, но совершенно очевидно, что твоя учеба нынче прервется. Ты будешь теперь познавать военную науку на практике, как и многие молодые россияне.

Тревога тронула души и простых томичей. Слово «война» несет в себе наиболее грозный и страшный смысл для тех, кто не командует полками, дивизиями, а если и пойдет на войну, то будет под пулями ходить или гнить в окопах. А дома семьи станут затягивать потуже пояса. Но русский человек не привык прятаться за чью-либо спину! Надо, так надо!