Корона жигана

– Вместе с машиной пропал и шофер, некто Евстигней Криволапов. Вероятно, сторож открыл ворота именно ему… Я тут немного поспрашивал о нем. Личность тоже довольно темная. К Криволапову в гараж и на квартиру постоянно приходили какие-то темные личности, велись подозрительные разговоры. Машину в гараж он всегда загонял позже всех. Не исключено, что Криволапов оказывал налетчикам услуги по перевозке награбленного. Во всяком случае, он исчез бесследно. Труп его тоже нигде не обнаружен.

– Хорошо. – Сарычев поставил стакан на блюдечко. Игнат не однажды убеждался, что Федор Кравчук был неплохим сыщиком Единственный его недостаток так это то, что он чувствовал себя незаслуженно обиженным и явно претендовал на большее. Сильная черта его характера состояла в умении тщательно скрывать свои амбиции. Сарычев понимал, что подобное состояние тоже не может продолжаться бесконечно долго и когда-нибудь Кравчук взорвется… – Вижу, что поработали. Сейчас нельзя расслабляться…

– Ни в коем случае, товарищ Сарычев. – Игнат сделал вид, что не заметил бестактности подчиненного. Редкий случай, когда Кравчук перебивал начальника. – Зверь сейчас ранен и будет особенно агрессивен…

– Ранен, говоришь. – Игнат Сарычев помолчал. – Ты знаешь, как меня называли на флоте?

– Нет, – уверенно соврал Кравчук.

– Поморником. Потом так же стали называть и в питерской Чека, я не обижался: что есть, то есть. Знаешь, чем интересна эта птица?

– Даже не догадываюсь, – честно признался Федор Кравчук. Порой Сарычев любил говорить загадками.

– За свою морскую жизнь мне много где удалось побывать. Однажды мы встали на рейд у Земли Франца Иосифа. Наш капитан, царство ему небесное, любил всякую экзотику. Морячки утопили его в семнадцатом. Не выдержали, погорячились. А жаль, моряк он был в пятом поколении, от бога, такие, как он, раз в столетие рождаются. Ладно, не о том сейчас речь… Ну, так вот, земли-то там мало, льды сплошь. А что есть, так это одни голые скалы, и на них птицы. Много птиц! Такой гомон стоит, что ничего, кроме него, и не слышно. И выживают в этих условиях только те птицы, что хорошо летают и отлично охотятся. Так вот на этих скалах и селится такая птица, как поморник. Настоящий разбойник! Как его рыбаки называют – Фомка-разбойник. Но чтобы удачно охотиться на остальную летающую братию, необходимо летать лучше и быстрее, чем они. И что делает поморник? Он сбивает бакланов в воздухе, и когда те падают в море, то добивает их в воде клювом. Я Кирьяна сбил в полете, сейчас он в свободном падении, но когда он упадет, то я его непременно доклюю.

– Очень образно, товарищ Сарычев, – улыбнулся Кравчук.

– Не буду спорить, – подхватил его улыбку Игнат.

– В этом деле есть еще один неприятный момент.

– Какой? – насторожился Игнат.

– В суматохе пропала подруга Кирьяна… Дарья. Мы искали ее, но пока обнаружить не удалось.

– Ищите, ищите… – задумчиво кивнул Сарычев, налив в стакан кипятку.

Аудиенция была закончена.

* * *

– Кирьян, ты бы не порол горячку, это тебе не пенька кинуть, здесь обмусолить все нужно, – сдержанно предостерег Степан, нахмурившись.

– Я уже все решил. Дарью я им не прощу, они меня попомнят, – твердо проговорил Кирьян. – Кто со мной, жиганы? Надо показать большевикам, кто в городе хозяин.

Мадам Трегубова, сразу после осечки с Хрящом, уехала из Москвы к младшей сестре во Владимир. Грозу следовало переждать – уголовный розыск с появлением нового начальства активизировался, и едва ли не ежедневно легавые накрывали в разных концах города воровские майданы. Однако скоро Елизавета поняла, что убогий покой не для нее, и вернулась в Москву.

Сейчас, осознавая немалую собственную вину перед жиганами, она старательно прислуживала Курахину, без конца подкладывая ему всяческие разносолы.

Ее мучили дурные предчувствия, но она отгоняла их прочь, хотя понимала, что прежних отношений с блатными ей не воскресить. А два дня назад, у своей тайной квартиры, где она хранила большую часть накопленных ею ценностей, ей показалось, что она увидела Сявку – глаза и уши Кирьяна. Майданщица хотела рассмотреть его поближе, чтобы развеять неприятные подозрения, но малец тут же растворился.

– Верно, верно, Кирьян, – поддержала пахана малинщица. – Совсем житья от мусоров не стало.

Жиган даже не взглянул на Елизавету. Но угощение ее отведал и оценил, зажмурившись от удовольствия, – сладко она потчует.

– Если мы их не сделаем сегодня, то завтра они сделают всех нас, – убежденно произнес Кирьян.

– Так-то оно так, – поспешно согласился Степан. – Как говорят уркачи, сегодня ты, а завтра я. Только ведь я о чем речь-то веду… Надо бы переждать. Уж слишком шухер большой в городе поднялся.

– Елизавета, ты бы нам водочки принесла похолоднее, – по-хозяйски распорядился Кирьян. И когда мадам Трегубова удалилась, он спросил у Степана: – Наша мадам-то теперь дважды вдова. После покойного Кости Фомича ни с кем не сошлась?

Степан лишь едко улыбнулся: