Корона жигана

– Твое почтеньице, Кирьян, – произнес бродяга и в три больших глотка проглотил водку.

– Ну, как, хорошо? – серьезно поинтересовался жиган, посмотрев на бродягу.

– Пробрала… – честно признался бродяга. – Сначала внутрях прожгло, а потом в башку шибануло, – поделился он ощущениями.

– Значит, вкусна, проклятущая? – с чувством поинтересовался Кирьян.

– Не то слово…

– А ты не робей, наливай еще, – подвинул жиган бутылку водки поближе к бродяге.

Вот ведь привалило счастье! – жиган приветил, водочкой вкусной угостил. Закуски не пожалел «для не помнящего родства».

Собственно, кто он для жигана? Так, обыкновенный босяк, перекати-поле, а тем не менее уважил, за стол с собой посадил, водочки из собственных рук преподнес.

По обе стороны от Кирьяна сидели Степан с Макеем. Участия в разговоре почти не принимали, лишь иной раз похмыкивали на слова пахана. Жиганы все более налегали на селедочку с луком. А мадам Трегубова, будто заправская официантка, подносила уважаемым гостям очередную закуску. С Хитровки она съехала и теперь без конца меняла квартиры, опасаясь облав.

Большую часть своих драгоценностей ей удалось переправить в Прагу. Ходил слушок, что она намеревается и сама отбыть за границу. Благо, что тропка уже была проторена таким количеством золота, что его запросто хватило бы, чтобы вымостить им всю Красную площадь. Под кроватью у мадам Трегубовой, в небольшом потертом чемоданчике, лежали оставшиеся накопления, и она время от времени ревниво бросала короткие взгляды в ту сторону.

Грош выпил еще одну стопку и почувствовал, что изрядно захмелел. Так хорошо он не чувствовал себя давно.

– Я справедливый человек? – неожиданно спросил Кирьян, посмотрев на бродягу.

– А то, Кирьян! – оживился Грош. – Да более справедливого человека, чем ты, по всей Москве не встретишь. Ты для нас что отец родной! – убежденно проговорил бродяга, перекрестившись. – Вот тебе крест!

– Хорошо, что ты меня понимаешь, – удовлетворенно кивнул жиган. – А то я думал, что обиду какую-то затаил.

Захмелевший Грош не унимался:

– Да я ради тебя все, что угодно, сделаю! Хочешь, из окна выпрыгну? – неожиданно спросил он.

– Хочу, – просто согласился Кирьян. – Правда, это пятый этаж, но для такого боевого хлопца, как ты, сущие пустяки.

Грош поперхнулся водкой и, посмотрев в стальные глаза жигана, переспросил:

– Ты это серьезно?

Лицо Кирьяна сделалось очень жестким:

– Ты разве не слышал, что я вообще очень серьезный человек? – И, помолчав, добавил: – Прихоть у меня такая, прежде чем человечка на тот свет отправить, я сначала его как следует угощу. – Едко хмыкнув, добавил: – А может быть, ты не рад угощению?

Грош посмотрел на Кирьяна. Его лицо выглядело располагающим, как и прежде. Он даже улыбнулся. От сердца у бродяги отлегло, повеселев, он мелко расхохотался:

– Ну, ты и шутник, однако, Кирьян! Кто бы мог подумать.

– А я не шучу, – все так же приветливо сказал жиган. – Я все хочу спросить у тебя, а что это ты вдруг с ментами-то снюхался? Они тебе платят или ты за харч на них работаешь? Что это у тебя рожу вдруг перекосило, Грош? Ты бы капустки поел, авось как-нибудь выправится. Елизавета зря старалась, что ли?

– С чего ты это взял? – внезапно осипшим голосом спросил Грош.

– Неужели аппетит пропал? – искренне посетовал Кирьян. – Вы посмотрите, как мало человеку нужно, чтобы напрочь отбить у него аппетит. Достаточно только сказать, что он встречается с товарищем Сарычевым, так у него уже кусок селедки в горло не лезет. А теперь вот что, мерин парашный, а ну сигай в окно!..

– Кирьян…

– …Елизавета Михайловна, ты бы окно пошире, что ли, распахнула. А то Грош не пролезает, – вежливо попросил жиган. – А я-то думаю, что он около меня все трется? Оказывается, вынюхивает все, падла!

Елизавета Михайловна послушно подошла к окну и распахнула створки. В комнату дохнуло ночной свежестью, и под потолок, яростно замахав крыльями, взлетело три мотылька.

– Подхватили его! – скомандовал Кирьян. – Да в окно!

Степан с Макеем отложили вилки и направились к Грошу. Бродяга отпрянул и взмолился.

– Прости, Христа ради!

– Тащи! – нетерпеливо поторопил Кирьян.

– А-а! – взвыл бродяга.

Ударом локтя он отшвырнул подошедшего Макея, сбил с ног мадам Трегубову, отважно вставшую у него на пути, и рванулся к выходу. До двери оставался всего лишь шаг, когда он наскочил на брошенный под ноги табурет. Споткнувшись, Грош рухнул на пол.

– Пасть ему заткните! – навалился на него Кирьян. – Глотку забейте!

Макей схватил со стола грязную тряпку и принялся заталкивать ее в рот бродяге. Грош хрипел, мотал головой, но, вконец обессилев, сдался.

– Тащи его! – рванул Кирьян бродягу за волосы.

Степан с Макеем подхватили под руки вяло сопротивляющегося Гроша и подтащили к окну. У подоконника произошла небольшая заминка – Грош, набравшись сил, выставил вперед ноги, пытаясь оттолкнуться. На какое-то мгновение ему это удалось. Но могучий удар под дых заставил его обмякнуть, а в следующую секунду три пары мужских рук с легкостью оторвали его от пола и вышвырнули в окно.