Короткая память

Иркутская история

«...Через пятнадцать дней, — писал Х. Х. Шангареев, — кончается срок отсрочки приговора суда, взятой мною, чтобы оставить небольшой бюджет для семьи, так как сколоченное годами трудовое сбережение конфисковано. А также я хочу побыть немного возле старой больной матери. Уважаемый Александр Борин! Простите меня за это нескладное письмо и неразборчивый почерк. Прочел ваш очерк о Жигаеве, всплыли в памяти бессонные ночи, слезы родных, закомых и свое горе. Разволновался и решил сразу сесть и написать вам. Помогите мне, пожалуйста».

Следующее письмо я получил уже от жены Шангареева: «Мужа посадили, увезли, и я, наверное, скоро сойду с ума. Ведь он не взял для себя ни копейки».

Это чистая правда. Хаким Хамат Закирович Шангареев, так же как и Жигаев, лично себе не взял ни единой копейки. В приговоре суда Усть-Ордынското Бурятского автономного округа, лишившего обвиняемого свободы на те же долгие шесть лет за хищение в крупных размерах, так прямо и сказано: сам расхититель не имел никакой материальной выгоды. К рукам расхитителя, да еще расхитителя крупного, действительно не пристала ни одна государственная копейка.

А произошло вот что.

Шангареев работал электромонтером. В поселке его хорошо знали, ценили и почитали. Трижды избирали депутатом поселкового Совета. Один срок был даже заместителем председателя исполкома. А однажды пригласили его в райком партии и предложили занять должность начальника районного коммунхоза. В порядке партийной дисциплины, так что не откажешься.

Поселок Кутулик расположен в двухстах километрах от Иркутска. Топливо и вода здесь привозные. Уголь возят из Черемховского бассейна, это примерно в пятидесяти километрах от поселка. Воду доставляют из скважины. Она находится чуть ближе, однако надо ведь еще развести воду по многочисленным объектам. В поселке — два детских сада, две школы, баня, прачечная, гостиница... И все они имеют свои собственные котельные. Не подвезут вовремя уголь и воду — котельные встанут, заморозятся, а зима в Восточной Сибири длинная, и морозы достигают пятидесяти градусов. Однажды был такой случай: не доставили вовремя воду к новому детскому саду — его котельную пришлось остановить, заморозить, а сам детский сад закрыть. Полгода его потом ремонтировали.

Подвозят в Кутулик уголь и воду на автомашинах. В хозяйстве Шангареева имелось три водовозки и два самосвала. Но автомашины, как известно, потребляют бензин. А выделялось его коммунхозу в размере примерно 30—40 процентов необходимого количества. То есть заранее как бы предполагалось: десять дней в месяц поселок может жить в тепле и с водой, а остальные двадцать дней должен холодать.

И это, повторяю, не сбой в расчетах, не неожиданное стечение обстоятельств, не результат стихийного бедствия. Нет, таковы здесь норма, расчет и план. По плану должны были замораживаться котельные, закрываться детские сады и коченеть люди. Все возможные несчастья поселка как бы предусматривались заранее. Трезво, спокойно и на холодную голову.

Но так как все прекрасно понимали, что Шангареев не даст поселку замерзнуть, этого не допустит, — подобная картинка наблюдается сплошь и рядом: бензина нет, его не выделили, а машины все-таки бегают, — то как бы незримо, между строк, планировалось и различное фокусничание Шангареева, нарушение им разных правовых норм. Потом мы будем гадать, сетовать: да как же он мог пойти на такое, зачем? А преступление Шангареева уже в планах сидело, в фондовых ведомостях. Оно уже заранее было запрограммировано. И поэтому не надо делать удивленного вида. Свое преступление Шангареев совершил по плану.

Старший оператор Кутулинской нефтебазы Мизавцев, выслушав как-то очередные мольбы и слезы начальника районного коммунхоза, объяснил ему, что выход из безвыходного положения все-таки есть. Он, Мизавцев, зальет бензином коммунхозовские автомашины, но получит за него живыми деньгами, то есть себе в карман. Речь, понятно, шла о бензине, который Мизавцев украдет на нефтебазе и продаст Шангарееву. А не хочет Шангареев, брезгует или боится — его дело. Хозяин — барин.

Заметьте: пока Жигаев свой насос, а Шангареев — свой бензин просили официально, легально, как положено, ничего конкретного они не слышали: «Изыщите, постарайтесь, придумайте». Первые реальные и конкретные предложения Жигаев и Шангареев услышали только от воров. Жигаев — от вора Заикина, Шангареев — от вора Мизавцева.

Однако, согласившись на его предложение, Шангареев и сам вынужден был совершить преступление. Живые деньги, которые требовал Мизавцев, следовало откуда-то взять, добыть. И Шангареев (та же самая схема) распорядился составить фиктивные наряды на несуществующие работы, якобы выполненные Мизавцевым в коммунхозе. Всего, таким образом, тот прикарманил 1656 рублей.

Результат читателю уже известен: шесть лет лишения свободы, которые Шангареев должен отбывать — в колонии усиленного режима, и официальное подтверждение суда о том, что ни рубля из тех 1656 Шангареев лично себе не взял. Если хочет, может этим утешаться.