Корректор

Тень справа приблизилась незаметно. Тауматург обратил на неё внимание, когда её руки уже опускались, едва успел отвести голову в сторону. В плече словно костёр полыхнул, разгорелся, плоть от плеча к пальцам быстро обуглилась, рука онемела. Но огонь в плече не погас. Фроузен ткнул наугад. Конец посоха с чавкающим звуком вонзился в густую пустоту. Навалившаяся тяжесть едва не вырвала древко из руки. Снова кто-то ударил в гонг. Тело мгновенно восстановило силы полностью, даже раны затянулись. Фроузен с лёгкостью выхватил посох из пустоты. Ставший видимым лежащий на спине колгарис не шелохнулся. Тауматург едва успел заметить отсутствие глаза и быстро натекающую в глазницу кровь, как подскочил новый желающий присоединиться к павшим товарищам. Злобно шипящие сгустки жадно впились в невидимое тело, колгарис покрылся чёрной меняющей очертания сетью. С посоха сорвалась ещё пара смертей. Две фигуры задёргались в предсмертном танце. Они даже не успели упасть, а Фроузен переключился на новых.

Неожиданно прямо из воздуха выскочила кирка. Тауматург не успел отреагировать. Огонь с новой неистовой силой полыхнул уже в голове. Пламя испепелило мозги, огненные зубы изгрызли кости, глаза высохли, и мир погрузился во мрак. Осталось лишь ориентироваться по крикам воинов и едва слышному мычанию навьев. Загрохотало. Кажется, колгарисы пошли на единственно правильный шаг, вызвали лавину. Фроузен повернул голову на звук. Зрение непонятно почему восстановилось. Тауматург несколько раз махнул посохом. Пусть он сегодня погибнет, но обязательно заберёт с собой ещё парочку тварей.

– Фроузен, остановись, всё кончено!

Голос Альмарика плетью стеганул по ушам, ветром раздул огонь в остатках истерзанного черепа. Зубы огня довершили начатое, и Фроузен не только ослеп, но и оглох.

Сколько продолжалось беспамятство, сказать не мог. Из сумерек медленно выплыли залитые лунным светом горы, камни под ногами, труп воина с размозженным мощным ударом о камни черепом, от которого осталась лишь шея. В обзор вплыло настороженное и усталое лицо Альмарика. До Фроузена дошло, что каким-то чудом остался на ногах.

– Мы победили, – радостно сказал Альмарик.

Глаза горят от восторга, пальцы вцепились в посох. Ноги трясутся как у зайца. Наверное, если бы не посох, он бы давно упал. Фроузен удивился, что может видеть. Он шевельнул сожженной рукой. Перед лицом возникла кисть, кожа целая, пальцы все в наличии и даже шевелятся. Череп оказался целехоньким, только правая сторона промокла от крови. Рана на плече, которую видно через широкую дыру в балахоне, уже затянулась. Он осмотрел поле битвы. Павших воинов не видно. Их скрыли тела колгарисов: изуродованные мечами, утыканные стрелами, омерзительными кусками разбросанные по склону горы. Из отряда, покинувшего крепость, уцелело пять навьев, женщина, он, Альмарик и… Пыхтение за спиной заставило пажа резко развернуться. Тауматург выглянул из-за его плеча. Но это оказался всего лишь Крипт. Если не знать, что жрец сам втиснулся в узкую щель, можно было бы подумать, что гаруспик стал жертвой обвала. Тело складками повисло с двух сторон огромных валунов. И чего он только не делал: пыхтел, дёргался, словно в него попала молния, пухлыми ручонками упирался в камни, даже пытался выдуть из себя лишний воздух. Тщетно.

– Куда только не залезешь, чтобы спасти шкуру, – сказал Альмарик.

– Да, – поддержал его Фроузен.

Взгляд украдкой коснулся выжившей. Длинные пепельные волосы, сейчас немного растрёпанные, ниспадают до середины спины. Белая, аж светится в темноте, кожа покрылась лёгким румянцем. В тёмно-янтарных глазах – застенчивость и нежность. Слегка синеватые губы тронула лёгкая растерянная улыбка. Нежные пальчики, насквозь просвечивающиеся лунным светом, нервно теребят ткань платья. В гордой осанке проступает стать и благородство. В груди тауматурга кольнуло, но боль оказалась на удивление приятной.

Негодующий вой Крипта прервал любование. Пухлые ладошки упёрлись в камень, глаза-сливы полезли из орбит от нечеловеческих усилий. Мощные жировые складки помогали как могли.

– Пузом, пузом толкай, – подбодрил паж. – И щёки, щёки напряги. Во-от!

Но все его подначивания и усилия Крипта результата не дали. Уставший гаруспик выдохся и трупом повис между валунами.

– А может оставим его здесь? – предложил Альмарик.

– Почему нет? – согласился Фроузен.

Женщина прижала кулачки к груди, взгляд беспомощно перебегает с одного лица на другое. Она попытается понять, шутят они или говорят серьезно. Воины что-то замычали, но что – непонятно. У Крипта со страху побелела даже одежда. Дёрганья возобновились с новой силой. И откуда что взялось – огромный валун от мощного толчка медленно накренился и, поддев гаруспика, покатился по склону. Если бы не вовремя вцепившийся в его балахон Альмарик, несчастного жреца пришлось бы соскребать со склона.