Корсар

Дом, который мне пожаловал Петр Первый, был кирпичный, с толстыми стенами и высокими окнами на первом и втором этажах и маленькими на третьем, где жили слуги. Вход посередине, с крыльцом в две ступеньки из белого мрамора, над которым жестяной навес с узорными краями. Сперва попадаешь в гардеробную, а из нее вели вверх, на высокий фундамент первого этажа, пять мраморных ступенек. Из прихожей влево и вправо шли анфиладой по две комнаты. Слева находились гостиная и столовая, а справа — библиотека и мой кабинет. Кухня была в двухэтажной пристройке, откуда была дверь в столовую. На второй этаж главного здания, где находились господские спальни, вела мраморная лестница, а на третий, в лакейские — деревянная. Конюх, псарь, кучер и дворник жили в двухэтажных пристройках, огораживающих двор с трех сторон, в которых на первом этаже находились, кроме кухни, конюшня, каретная, псарня, кладовые, погреб, ледник, дровня. Всего обслуги, не считая их детей, было сперва четырнадцать человек, после приезда жены выросло до двадцати одного, а через два месяца снизилось до девятнадцати. Анастасия Ивановна приехала в свой дом в середине декабря, по санному пути. Летом не могла, потому что в начале августа родила второго сына, нареченного Петром, в честь царя. В семьях всех государевых людей родившимся мальчикам давали такое имя. Глядишь, поможет по службе. К моменту приезда жены в доме был сделан капитальный ремонт и заменена мебель. Все, что нужно было, привезли мои корабли. К моменту прихода их во второй раз в этом году в Архангельск, там уже ждало мое письмо с инструкцией, что именно после выгрузки в Лондоне купить и привезти в Нарву, следуя под английским флагом, потому что в Финском заливе то появлялась, то исчезала шведская эскадра. В случае встречи со шведами до Ревеля говорить, что идут именно в этот порт, а после — что не знали, что Нарва захвачена. Впрочем, никого не встретили. Мои корабли пришли только в конце октября, когда шведский флот убрался на зимние квартиры. Большой корабль быстро разгрузили, а потом нагрузили трофеями и отправили на зиму в Лондон, а шхуну оставил в Нарве, чтобы по весне, когда сойдет лед в заливе, заняться корсарством. У меня уже был патент, написанный на русском, шведском и голландском языках, практически скопированный с испанского, выданного мне в Брюсселе, который я и показал писарю царя, как образец, и заверенный самим Петром Первым.

Хендрик Пельт привез не все, что я заказывал. Я выписал ему вексель на половину оставленных в английском банке денег. Собирался за три ходки переправить наличные и акции, чтобы в случае захвата судна потерять не всё. Сэр Хор отказался обналичивать вексель. Мол, Хендрик Пельт мог его подделать, пусть владелец сам приплывет и заберет. Не хотелось банкиру расставаться с такой большой суммой, вот и придумал отговорку. У русских довольно странное представление о честности западноевропейцев. Даже когда я рассказывал, как меня немецкий судовладелец кинул на штуку баксов, не верили, что это был настоящий немец. Не просто настоящий, а стопроцентный, потому что, если будет знать на сто процентов, что останется безнаказанным, обязательно украдет и совершит любое другое преступление. У этого судно было зарегистрировано в Гибралтаре, чтобы меньше платить налогов, он знал, что со мной больше не встретится и что судиться из-за такой мелочи я не буду: себе дороже, одна поездка на место регистрации судна для подачи заявления обойдется дороже. Как я потом узнал, был не первым и не последним, у кого честный немецкий предприниматель отщипнул по мелочи. У меня была мысль положить деньги в какой-нибудь надежный банк и забрать их в следующей эпохе. Сэр Хор помог мне избавиться от остатков подобных иллюзий. Лучше уж сделать тайник. Хотя я делал заначку от жены у себя в квартире, а уже через месяц не мог найти. Думал, жена обнаружила. Нет, через полгода случайно наткнулся, когда собирался еще раз заначить. Поэтому все свое ношу с собой в спасательном жилете.