Корсар

— Добрый день, виконт де Донж! — поприветствовал меня капитан правого фиш-гукера, который во время предыдущей нашей встречи был секундантом на моем поединке с Симоном де Костентином, племянником адмирала де Турвиля, а за час до дуэли — командиром линейного корабля «Победоносный», и добавил с наигранной шутливостью: — А до меня доходили слухи, что вы погибли в борьбе с берберскими пиратами!

— Виконт, действительно, погиб, больше не будем вспоминать о нем, — сказал я. — Сейчас вы имеете дело с шаутбенахтом российского флота.

— Такую грамотную ловушку простой капитан не смог бы устроить! Свой чин вы получили не зря! — как и положено французу, тонко лизнул он.

— Пойдем в каюту, выпьем за успех, — как и положено русскому, пригласил я. — И давай перейдем на «ты». Правда, я запамятовал твое имя.

— Вейлр дю Ганьо, — ответил пленный капитан, заходя в каюту вслед за мной.

— Кике, налей нам вина, — приказал я слуге.

— Месье капитан предпочитает кальвадос, у нас еще есть, — подсказал Энрике.

У моего слуги бабья память на то, кто что предпочитает в еде, питье и одежде. Не помню, чтобы я раньше угощал этого бретонца, но Энрике знает про кальвадос. Наверное, слуги, общаясь, обмениваются информацией о сильных сторонах своих господ.

— Пожалуй, не откажусь от рюмки кальвадоса, — сказал Вейлр дю Ганьо. — В здешних краях его трудно достать, как и хорошее вино.

Слуга налил нам кальвадоса в серебряные стаканчики емкостью грамм сто, которые я завел для водки, когда понял, что застряну в Московии надолго. Русский без водки — как медведь без балалайки. Пленный капитан сделал маленький, птичий глоток, только смочив язык, подержал напиток во рту, оценивая. Кустистые черные брови подпрыгнули, сигнализируя о приятном удивлении.

— Настоящий кальвадос! — подтвердил Вейлр дю Ганьо.

— Странно было бы, если бы на захваченных французских судах был ненастоящий, — сказал я.

— А где и когда ты их захватил? — поинтересовался он, осушив стаканчик.

— Неподалеку отсюда в прошлом году взял две бригантины, — ответил я.

— Капитан второго гукера был раньше капитаном на одной из этих бригантин. Царство ему небесное! — сообщил Вейлр дю Ганьо, перекрестившись.

Я не стал креститься, даже в противоположную сторону, хотя с покойным нас связывали противоположные интересы.

— Он сменил на гукере родственника судовладельца, который чертовски действовал мне на нервы, но, видимо, увез с собой нашу удачу. С тех пор мы не взяли ни одного приза, — продолжил пленный капитан.

— Как ты оказался в шведских корсарах? — в свою очередь поинтересовался я.

— После гибели «Победоносного» я сидел на берегу на половинном окладе до конца войны. Предлагали стать капитаном на вспомогательном судне, но я отказывался. Надеялся получить линейный корабль. Сразу после подписания мирного договора меня уволили без пенсии, как гугенота. Попробовал устроиться в Англии — не получилось. Они многих своих капитанов списали на берег. В Голландии тоже отказали от места в военном флоте, но предложили покомандовать торговым пинасом. Выбора у меня не было, согласился. Потом опять началась война, и вскоре я остался без работы. Наши захватили много голландских и английских судов, голландские капитаны осталось без работы, вот меня и заменили. Съездил в Париж, думал, пригожусь, но там меня уже забыли. Вернулся в Голландию, где мне и предложили стать корсаром, — рассказал Вейлр дю Ганьо.

— Как догадываюсь, выкуп за тебя судовладелец не заплатит? — спросил я.

— Вряд ли, — обреченно молвил он и показал Кике, чтобы наполнил стаканчик.

— Русскому царю сейчас требуются опытные капитаны. Командир корабля четвертого ранга, которые обычно доверяют недавно нанятым, получает девятьсот шестьдесят экю в год, а дальше — как проявишь себя. За доблесть царь награждает щедро, деньгами и землями. Я уже получил тысячу двести дворов с крестьянами. Это раза в три больше, чем было у виконта де Донж, — рассказал я.

О том, что доход со всех этих дворов даже меньше, чем с виконства, говорить не стал. В Московии другой уровень жизни, она дешевле во всех отношениях. Чем развитей, богаче страна, тем выше в ней доходы и расходы. Только предметы роскоши стоят везде примерно одинаково. Так что богатому выгоднее жить в бедной стране, а бедному в любой плохо.

— А он возьмет меня на службу? — спросил Вейлр дю Ганьо.

— Я порекомендую, — пообещал ему. — Гарантии, конечно, дать не могу, но надеюсь, что к моей рекомендации прислушаются. Скажу, что служил месяца три лейтенантом на «Победоносном», а потом, после смерти старшего брата, стал капитаном драгунского полка. Здесь не знают, кем я был во Франции. Я приехал в Московию на должность командира полка драгунским капитаном, которому пришлось оставить службу на родине из-за убийства на дуэли племянника генерала. Ты что-то слышал про эту дуэль, но это все, что знаешь обо мне.

— Я уже забыл, кто такой виконт де Донж! — улыбнувшись, заверил он.

— Забудешь, когда выйдешь из этой каюты, а пока припомни, что ты слышал об этом семействе в последние годы, — предложил я.