Читаем Кортик. Бронзовая птица. Выстрел полностью

Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

- Если бы я не успел за полчаса погрузиться, вы бы попались на фиктивном браке и пошли под суд.

Красавцев опять покосился на него - пижона следует осадить.

- Зимин требует документы по вашей отправке.

- Пожалуйста, документы в порядке, - ответил Валентин Валентинович.

- Если в них особенно не ковыряться.

- Документы в полном порядке, - повторил Валентин Валентинович. - Можете спокойно их передать. Пусть изучает. Даже у себя дома. Вот именно, пусть возьмет домой и тщательно ознакомится.

Оркестр смолк.

- Значит, договорились? - Навроцкий давал понять, что Красавцев может удалиться.

Вставая, Красавцев ухмыльнулся:

- Вы здесь с дочкой Зимина, если не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь. Можете спокойно передать документы Зимину в личное пользование.

Вернулись Юра и Люда. Люда села, оправила платье, осмотрелась.

- Ну как? - спросил Валентин Валентинович.

- Прекрасно!

Люда впервые в ресторане. Когда она шла сюда, волновалась, смущалась, ей казалось, что она прикоснется к опасной, запретной, но заманчивой стороне жизни. Папа и мама будут огорчены, узнав, что она была здесь, но она хотела посмотреть, хотела знать, что это такое, узнала, посмотрела и, может быть, больше не придет сюда. Ничего особенного - пьют, едят, танцуют. Пьют и едят очень вкусно, вкуснее, чем дома, и совсем иначе. Она так честно и скажет: хотела посмотреть - посмотрела; папе и маме всегда важно понять мотивы, она им объяснит мотивы: было интересно посмотреть. Правда, ей приятно, что и на нее смотрят. Дома существовала эта тема - Люда кокетка, ее за это высмеивали, папа часто говорил: «Люда опять смотрится в самовар». В конце концов, у каждого есть и должны быть недостатки. В общем, Люда мысленно договорилась сама с собой, мысленно договорилась с родителями.

- У вас знакомые в оркестре? - спросил Валентин Валентинович.

- Мальчик из нашего дома, Славка Эльдаров. Очень талантливый.

- Не без дарования, - снисходительно согласился Юра.

- Нет, очень талантливый! - возразила Люда. - Но у них дома неприятности, родители разошлись, и он вынужден играть в ресторане.

- Это пойдет ему на пользу, - сказал Валентин Валентинович.

- Да? Почему? - спросила Люда.

- Трудно объяснить… На ум приходят банальные слова: невзгоды закаляют, характер вырабатывается в горниле испытаний и тому подобное. Но в этих стертых выражениях заложены никогда не стареющие истины.

- Итак, да здравствуют сложности! - провозгласил Юра. - А если их нет?

- Их не может не быть, - ответил Валентин Валентинович.

- Почему вы не танцуете? - спросила Люда.

- Не умею.

- Фокстрот - это очень просто.

- Мне поздно учиться.

- Вам? Вы себя считаете стариком?

Валентин Валентинович улыбнулся:

- Скажите лучше, как вам работается на фабрике?

- Стою с хронометром, очень стараюсь, тем более что я дочь инженера, но работницы на меня косятся: я им, по видимому, не нравлюсь.

- Всюду рабочие не любят хронометражистов, - сказал Валентин Валентинович, - а то, что вы дочь инженера… Разве вашего отца на фабрике не уважают? Ведь он крупный специалист.

- Вот именно специалист, - подхватил Юра, - буржуазный спец, учился в Англии, служил на фабрике еще до революции, у хозяев капиталистов, и, значит, сам капиталист. А Люда - дочь буржуазного спеца. У нас обожают наклеивать ярлыки: интеллигент, спец… Я, например, упадочник, у меня, видите ли, упадочные настроения. Почему, отчего - никто не знает, и что значит упадочные, тоже никто толком не знает. Представляю, что бы творилось, если бы узнали, что мы сидим в ресторане, да еще танцуем фокстрот и чарльстон. Нас бы объявили белогвардейцами.

- Вот видишь, - засмеялся Валентин Валентинович, - а ты говоришь, что у тебя нет сложностей.

Глава 6

Когда Юра, Люда и Валентин Валентинович подошли к дому, они увидели Витьку Бурова. Он стоял в калитке, вырезанной в воротах, в своей обычной ленивой позе, загораживая проход и не проявляя намерения сдвинуться с места.

Юра оказался позади Валентина Валентиновича. Впрочем, у него все всегда получалось естественно, а значит, и достойно.

- Молодой человек, - холодно произнес Валентин Валентинович, - будьте добры посторониться.

- Места вам мало? - Витька продолжал загораживать калитку широкими плечами.

- Витя, перестань! - поморщилась Люда. Она не боялась Витьки.

- Или вы посторонитесь, или я помогу вам это сделать, - сказал Валентин Валентинович.

Витька лениво подвинулся.

- Чешите, не вы мне сейчас нужны.

- Так будет, пожалуй, разумнее, - оставил за собой последнее слово Валентин Валентинович.

Во дворе, на скамейке, виднелась еще одна фигура - Шаринец.

- Мне сюда, спокойной ночи! - Юра вошел в свой подъезд, оставив Валентина Валентиновича один на один с Витькой и Шаринцом.

Прощаясь с Навроцким, Люда сказала:

- Витька опять к вам привяжется.