Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

Ольга Дмитриевна с удовольствием слушала мужа, это было именно то, что она так ценила и любила в нем. Конечно, он не только не вынуждает Люду встречаться с нужными людьми, но и сам никогда с ними не встречается, и ход рассуждения был удивительно характерен для него.

- Ты сильно преувеличиваешь, мой милый, - сказала она, - ты действительно ничего ей не запрещал, ты всего лишь высказал свое мнение о человеке, которого ты знаешь больше, чем она. И Люда это правильно поняла. Я думаю даже, что в данном случае она разумнее нас. В самом деле, что произошло? Ничего, в сущности. Задержалась на танцульках, а мы когда то не задерживались? Только тогда танцевали в саду, сейчас танцуют в ресторанах, вот и все.

- Да, - согласился Николай Львович, - ты права и, главное, сама не волнуйся.

Николай Львович успокоил жену, но сам не успокоился: что то тревожило его в этой истории.

Глава 7

Ресторан, наконец, закрыли, и Миша со Славкой отправились домой.

Славка рассказывал об оркестре. Среди музыкантов есть люди одаренные, даже талантливые, например, контрабасист, человек с консерваторским образованием, но не смог найти места в настоящем оркестре, их считанное количество, и вот вынужден играть в ресторане, где прилично платят и где кое что перепадает от гостей, заказывающих музыку.

Своим бесстрастным рассказом Славка как бы подчеркивал примитивность своих нынешних интересов, отделял себя от возвышенного мира, в котором живет Миша, жил когда то и он, Славка. Был пионером, комсомолец - и вот пожалуйста: пианист в ресторане «Эрмитаж», играет фокстроты для нэпманов, аферистов и растратчиков, веселит их, ублажает, зато у хозяина бесплатный ужин - правда, не такой, как гостям, а что остается от гостей.

- Не надо делать из этого трагедию, - сказал Миша, - эпизод в биографии артиста. Напрасно тебя это так сильно угнетает.

- Человек не может двадцать четыре часа в сутки визжать от восторга, - возразил Славка.

- Временный, случайный заработок, - продолжил Миша. - Поступишь в консерваторию, получишь стипендию - все переменится. Кстати, завтра в фабричном клубе выступает наша живая газета. Может быть, проведешь? Как, бывало, раньше.

- Не знаю… В котором часу?

- В шесть. Тебе в ресторан к девяти, можешь не оставаться на диспут, проведешь выступление и уедешь.

- О чем диспут?

- Влияние нэпа на молодежь.

- И как с этим бороться? - не без насмешки добавил Славка.

- Да, и как с этим бороться.

- Не знаю… Если не будет сыгровки…

- Не приедешь - проведет Яшка Полонский, - заключил Миша, - а приедешь, я лично буду рад и буду ждать тебя. Постарайся, пожалуйста.

Они подошли к дому.

В воротах стоял Витька Буров.

- Привет!

- Привет! - ответил Славка.

- Здорово! - сказал Миша.

Витька повернулся к Славке.

- Иди домой, Славка, ложись спать.

- Ты меня отправляешь спать? Может быть, еще в постельку уложишь?

- По хорошему говорю: уходи! Нам с ним, - Витька кивнул на Мишу, - поговорить надо.

Миша усмехнулся:

- Славка нам не мешает. Славка, скажи, не будешь мешать? Очень тебя прошу. Не вмешивайся в наш интимный разговор. Что, Витя, ты мне хочешь сказать?

- Еще раз полезешь не в свое дело - схлопочешь! Арцы - и в воду концы!

- И этот грубиян носит имя великого писателя! - Миша насмешливо покачал головой, - кстати, Витька, почему тебя зовут Альфонсом Доде? Ты его читал когда нибудь?

Витька поднял кулак:

- Это видел?

Славка попытался встать между ними.

- Бросьте, ребята, прекратите!

- Отойди! А то и тебе вмажу! - закричал Витька.

- Ты ведь обещал не вмешиваться. - Миша отодвинул Славку. - Дай нам спокойно поговорить. Так вот, Витенька, к твоему сведению: Альфонс Доде был великий французский писатель. А французы, между прочим, отличаются вежливостью.

Витька поднес к его носу кулак:

- Я тебе покажу вежливость!

Миша был комсомольский активист, но он был арбатский, вырос в этом доме, знал законы и повадки улицы. Он схватил Витькину руку и вывернул ее. Витька выдернул руку и бросился на Мишу.

Ответом ему были подножка и вполне квалифицированный удар в подбородок.

Витька упал.

- Опять получишь!

Витька не внял этому предупреждению, поднялся, снова бросился на Мишу, но между ними уже стоял Славка.

- Ребята, прекратите сейчас же!

Вмешательство Славки вряд ли подействовало на Витьку. Но из за угла появился Валентин Валентинович Навроцкий.

- Добрый вечер!

На скамейке по прежнему темнела фигура Шаринца.

- У вас опять серьезный разговор! - улыбнулся Навроцкий.

- Ничего особенного, - сухо ответил Миша. - Пошли, Славка!

- Спокойной ночи! - сказал Навроцкий.

- Пока, - ответил Миша, не оборачиваясь.

Обернулся вежливый Славка:

- До свидания!

Навроцкий проводил их задумчивым взглядом, потом спросил Витьку:

- По прежнему не ладите.

- А тебе какое дело?!

- Как грубо, как грубо, - поморщился Навроцкий. - Так вот, слушай, Витюня: будешь так разговаривать со мной, я из тебя сделаю беф строганов, понял?

Это говорил не лощеный делец, а какой то совсем другой человек…

Его слышал и Шаринец. Валентин Валентинович Навроцкий произнес свою угрозу достаточно громко.

Глава 8