Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

Есть еще лодки у некоторых крестьян, но кто даст? Особенно нравилась Мише одна лодка, хотя и четырехвесельная и нелепо раскрашенная, но небольшая, быстроходная и легкая. Она принадлежала странному человеку, который жил в деревне и именовал себя художником-анархистом. В чем заключался его анархизм, Миша не знал. Он видел его раза два на улице. Художник, маленький голубоглазый человек, был пьян и выкрикивал какие-то непонятные слова.

Единственный, кто мог помочь Мише достать у художника лодку, был Жердяй. К нему и направился Миша, тем более что решил взять Жердяя с собой. Никто так не знает реку, окрестные леса и села, как Жердяй. И ему самому будет интересно поехать. Ведь они поплывут мимо Халзина луга, и мало ли что бывает: вдруг нападут на след истинных убийц Кузьмина. И тогда легко будет оправдать Николая.

Этот довод подействовал на Жердяя. Он согласился ехать с Мишей.

- Зовут его Кондратий Степанович,- рассказывал Жердяй про анархиста,- художник он. Картин у него полно, всю избу разрисовал. Если он пьяный - слова не даст сказать, если с похмелья - вовсе прогонит, а если трезвый - тогда, может, и уступит лодку.

Изба сельского художника поразила Мишу смешанным запахом овчины, олифы, масляных красок, сивухи, огуречного рассола и прокисших щей. Она была довольно вместительной, но заставлена необычными для крестьянской избы вещами: мольбертом, холстами, подрамниками.

Поразительнее всего было то, что и изба и все предметы в ней были разрисованы самым странным и даже диким образом.

Стены - одна зеленая, другая желтая, третья голубая, четвертая и вовсе не поймешь какая. Печь в разноцветных квадратиках, ромбах и треугольниках. Полы желтые. Потолок красный. Скамейки вдоль стен коричневые. Оконные рамы белые. Ухваты возле печи и те были разных цветов, а кочерга красная.

Художник сидел на лавке и что-то сосредоточенно строгал. Редкие на висках, но длинные сзади волосы рыжими мохнатыми космами опускались на белый от перхоти ворот толстовки, не то бархатной, не то вельветовой, изрядно вытертой и перепачканной всевозможными красками. Шея была повязана грязной тряпкой, изображавшей бант. Он поднял на ребят мутные голубые глаза и тут же опустил, продолжая свою работу.

- Мы к вам, Кондратий Степанович,- сказал Жердяй.

- Зачем? - спросил художник глухим басом, неожиданным в этом маленьком и тщедушном человечке.

Жердяй показал на Мишу:

- Начальник отряда к вам пришел.

Художник опять поднял голову. Взгляд его остановился на Мишином комсомольском значке.

- Комсомол?

- Да,- ответил Миша.

- А я кто?

- Вы художник.

- По убеждениям?

- Не знаю, - едва удерживая смех, ответил Миша.

- Анархист-максималист,- важно объявил Кондратий Степанович.

- Мы хотели попросить у вас лодку на два дня,- сказал Миша.

- Анархисты-максималисты, - продолжал Кондратий Степанович,- не признают власти. По отношению к Советской власти - нейтралитет. В опыт не верим, но и не мешаем. Вот так…

Больше ему нечего было сказать о своих политических взглядах, и он снова начал строгать.

- А лодку дадите? - спросил Миша.

- Зачем?

Миша уклончиво ответил:

- Нам надо съездить в одно место.

- Анархисты имеют отрицательное отношение к собственности,- витиевато проговорил Кондратий Степанович.- Почему лодка моя?

Миша пожал плечами.

- Говорят, что ваша.

- Зря говорят. Привыкли к собственности, вот и говорят. Все общее.

- Значит, нам можно взять лодку?

- Берите,- продолжая строгать, сказал Кондратий Степанович.

- Спасибо! - обрадовался Миша.- Мы ее вернем в целости и сохранности.

Жердяй тихонько толкнул его в бок:

- Ключ проси!

- Тогда дайте нам ключ от лодки,- сказал Миша.

Кондратий Степанович сокрушенно покачал головой:

- Ключ… Трудное дело…

- Почему? - обеспокоенно спросил Миша, начиная понимать, что получить лодку будет не так просто, как показалось.

- Ключ - это личная собственность.

- Ну и что же?

- Лодка - общественная собственность, пользуйтесь, а ключ - собственность личная, могу и не дать.

- Что же нам, замок взломать?

Кондратий Степанович скорбно покачал головой:

- В милицию заберут.

- Ведь вы не признаете милиции,- ехидно заметил Миша.

Совсем упавшим голосом художник сказал:

- Мы не признаем. Она нас признает.

- Мы бы вам заплатили за лодку, но у нас нет денег,- признался Миша.

Кондратий Степанович отрицательно замотал головой.

- Анархисты-максималисты не признают денежных знаков.- И, подумав, добавил: - Обмен - это можно.

- Какой обмен?

- Ключ я дам, а вы взамен дадите мне подряд на оборудование клуба.

- Что за подряд? - удивился Миша.

- Клуб вы устраиваете? Украсить его надо? Вот я его и оформлю.

- Но ведь мы делаем его бесплатно.

- Плохо,- поник головой художник. - Труд должен вознаграждаться.

- Ведь анархисты не признают денег,- опять съехидничал Миша.

- Я не говорю - оплачиваться, а говорю - вознаграждаться,- пояснил анархист.

- Ребята вам за это огород прополют, Кондратий Степанович, - сказал практичный Жердяй.

- Эксплуатация, - задумчиво пожевал губами художник.

- Какая же это эксплуатация! - возразил Миша.- Вы вложили в лодку свой труд, а мы вам поможем своим трудом.