Корвус Коракс

– Спасибо, а то я их обыскался, – сказал он, с растерянным видом глядя на ключи. – Весь дом перевернул, приготовил уже второй комплект. Думал, с этими всё, пропали. Где я их обронил?

– Там, где мы их нашли, – туманно ответил Фишер. – Угораздило вас вчера так набраться… Известный журналист, при исполнении, а сдались алкоголю, как зеленый новичок… Стыдно.

– Редкий для меня случай, клянусь! – журналист виновато прижал руку к груди. – С костюмом клоуна промашка вышла. Надел его для маскировки, а оказалось, что куча людей из бомонда жаждут выпить с клоуном. Гонялись за мной по всему залу, проходу не давали. Банкиры, генералы, народные артисты… В конце концов пришлось прятаться от них под столом, ну и отключился. Не ожидал, что у Абрамовича такой сервис – доставка нетрезвых гостей по домам… И главное, дирижабль-то потом украли! Слышали, да? Мне вчера на домашнюю трубу десяток эсэмэсок пришли из редакции. А я уже спал дома, самое интересное пропустил…

– Вообще-то ничего не пропустили, – хмыкнул Фишер. – Но, не в обиду вам будь сказано, как очевидец вы тогда стоили немного… Хоть что-нибудь помните из вчерашнего?

– Начало праздника на «Челси» еще более-менее целиком, а все, что потом, кусками, – Каретников конфузливо потупился. – Фрагментами. Какие-то переходы, лестницы, коридоры…

– …носилки, санитары, погоня… – в тон ему продолжил Вилли Максович.

– Матка боска! Так это вы двое украли «Челси»! – Каретников хлопнул себя по лбу. Унылая гримаса исчезла с его лица, глаза засверкали. – Офигеть! Вот это материал! Интервью мне дадите? Само собой, на условиях полной анонимности… Если, конечно, вас уже не ангажировал кто-то другой или вы сами не практикуете гонзо-журналистику…

– Что вы! Что вы! – церемонно расшаркался Вилли Максович. – Мы с моим молодым коллегой Иннокентием далеки и от журналистики, и от гонзо, и я вообще не знаю, что это такое… Мы следопыты-энтузиасты, работаем на себя, ради светлого будущего. Интервью, может, и дадим, но позже. А пока у нас к вам разговор по поводу одной вашей недавней статьи, а вернее сказать, по поводу ее персонажа… Только, наверное, не очень удобно беседовать в прихожей…

– Ой, конечно, тысяча извинений! – спохватился Каретников. – Не сердитесь, я еще притормаживаю после вчерашнего. – Он поскорее провел нас в комнату, расшвырял по углам барахло, освобождая два стула возле стола, усадил нас и нетерпеливо затанцевал перед нами, как пес в предвкушении выгула. – Чай будете? Есть хотите? Торта со взбитыми сливками у меня нет, но, кажется, в холодильнике остались яйца, сыр, лук, ветчина, еще какая-то колбаса…

– Очень правильная идея, – одобрил Вилли Максович, – уважаю ваш подход. И чтобы не терять темпа, сделаем так: я начну рассказывать о нашем деле, а Иннокентий, дока в кулинарии, тем временем заварит чай и сделает глазунью. Сейчас мы согласуем меню… – Фишер взял меня за рукав, вывел из комнаты и шепнул: – Чайные пакетики в коробке на подоконнике, луковица, одна, в кухонном шкафу, четыре яйца в холодильнике, боковое отделение, остатки колбасы там же на верхней полке, а сыр и ветчину не трудись искать… И не смотри на меня, пожалуйста, волком, я ведь не предвидел, что мы вернемся сюда так скоро. Не приносить же еду обратно… Давай-давай, курсант, поторопись, и это не просьба, а приказ старшего по званию…

Что ж, приказ есть приказ. Я отправился его исполнять – с одной стороны, уязвленный, что старик присвоил мою идею и меня же сослал на кухню, а с другой стороны, польщенный, что меня как-никак назвали кулинарным докой. Не очень-то я люблю готовить, но когда живешь один и лишний раз лень выходить в магазин, волей-неволей научишься мастерить полноценный завтрак из минимума продуктов. Чтобы сейчас еды хватило на всех троих, я наскреб по сусекам горсточку муки, из молочного пакета вытряс оставшиеся капли молока и вместо глазуньи сделал омлет. В него я добавил, кроме колбасы и луковых колец, половину помидора, нашинкованный болгарский перец и полдюжины ломтиков какого-то экзотического овоща, с запахом чеснока и огурца одновременно. В итоге у меня на сковородке – самой большой, которую я обнаружил, – получилось нечто пышное, пиццеобразное, вкусно пахнущее и, главное, объемное.

Занимаясь стряпней, я пытался прислушиваться к разговору Фишера с Каретниковым, но вскоре бросил это занятие по причине его бессмысленности: все равно половина звуков из комнаты терялась в коридорчике, загнутом буквой «Г», а оставшуюся половину успешно заглушало скворчание масла в сковороде. Только в конце моего вынужденного наряда по кухне, когда омлет был готов и пришла пора рисовать на нем ножом эмблему «мерседеса», деля круг на три части, я отчетливо расслышал смех и слова: «…ну вылитый был труп. Вы-ли-тый!» Из этого я понял, что всю нужную информацию о Рыбине старик уже благополучно выудил и теперь развлекал Каретникова историей о приключениях его тела на дирижабле.